Бесценное явление

И был он в духе и престол стоял на небе,
На нем Сидящий словно камень восседал,
Престол тот радужным светился обрамленьем,
Вокруг двадцать четыре увидал
Еще таких он, и на них сидели старцы,
В одеждах белых, в позолоченных венцах,
И били молнии и громы, лились гласы
Внушая преклонение и страх.
И семь светильников огнем горели перед
Престолом сим, суть духов Божьих семь,
Стеклянным морем у подножия устелен
Был грозный трон, отбрасывая тень
На четырех животных: льва, теленка,
Орла...

Испепеляющий костёр, искра, тленная, в полёте,
Её роль уже в зачёте, с ней не будет разговор.
Уходя в ночной поход, извивается в работе и, Так, мается в заботе - пепел, восвояси, жжёт... Исконный навивает жар, золистая дымит порода, Стелется под ней дорога, путь её, таки, не стар. Ветер тянет из-за скал, у костра толпа народа, Под молчанием - тревога, думают и стар, и мал... Как, во времени, он сник - пик игравшего огня, Стать могучего костра, не оставив даже блик? Под унынием толпа - кто...

Высоко…, у кромки туч, бьют ключи из горных круч,
Воедино льнут в пучину, шумный гам, неся в низину,
С фактом гордого начала, смыслом бурного движенья,
Сток сбивается в стремнину и несётся вниз, в долину…
Вдоль стремительной дороги чёрны скалы и пороги,
К изумительному диву, поток черпает в битвах силу,
Дольный мир, успеха ради - орошает влагой корни и
Толкает Явь к рожденью, второпях и к удивленью!
Жизнь рождается в пучине, буквой изовьётся в Книге
Вечной, странствуя по миру - от...

Для чего мы живём?
Для чего всё вокруг?
Неужели случайность всё это?
Неужели за днём
Ночь является "вдруг"?
В беззакония робу одета?!
Почему электрон -
Самый мизер, и тот
Подчиняется строгой системе?!
Почему небосклон
С непостигших высот
В своей формуле звёзд неизменен?!
Скажут - это природа...
За тысячи лет...
Но ведь прежде Закон! Как иначе?!
Слить из хаоса воду,
Или солнечный свет?!
Лишь Закону под силу задача.
Совпадение там,
Совпадение здесь...
А не...

Минуты писаний откровенных
Льются бесконечной рекой
В море колебаний волшебных,
Укрываясь солёной слезой…

Потоки вливаний чрезмерных
Завьются сплошной чередой
В мире явлений чудесных,
Сливаясь с жизнью земной…

Народы наследий вселенских
Ублажатся цветущей землёй
В поле желаний телесных,
Упиваясь рифмой родной…

Мысли стремлений сердечных
Внедрятся единой строкой
В любви творений небесных,
Пробуждая душевный покой…

На пороге следующего дня,
Мое перо опять вонзается в бумагу,
И я несусь на крыльях клетчатой тетради,
Сам того не зная чего ради.

Пронзая взглядом пустоту,
Словами вымеряя путь нетронутых мгновений,
Гляжу я в ночь за лунную версту,
Закрытым веком ощущая легкий шепот
Неосязаемых прикосновений.

И я пишу свою нестройную строку,
В граните выцарапывая имя.
Пишу, пока писать могу.
Поныне,ныне и отныне.

И черный кот,крадучись незаметной тенью,
По крыше, что в ночи, как парус корабля...

Цинизм – нередкое явленье
в жестокий двадцать первый век.
Готов в нем черпать вдохновенье
незаурядный человек.

Он, словно повар шаловливый,
готов запечь кусок говна,
полить его слегка подливой
и с рюмкой доброго вина
подать, как лакомство, на блюде,
поодаль встать и наблюдать
за тем, как жадно будут люди
его творенье поедать…

Наточены карандаши,
Готовы к бою кисти,
Забиты пули в калаши –
Охотимся на мысли.

Стихи мужские бьют не в бровь,
А в глаза сердцевину.
Течёт не клюквенная кровь
На белую картину.

Вспороть ножом тугую мысль
До требухи, до жути,
Чтоб чувства наши добрались
До первородной сути.

И там найти ядро причин,
Скелет для всех явлений,
Тугой комок седых морщин…
И преломить колени?

Плакали сердце с душой опустевшей, в обнимку.
Скорбь их, слезами обильно ладони судьбы орошала.
Трое склонились над маленькой девочки снимком,
Что улыбалась на фото, как будто бы всех вопрошала

О предстоящем большом, как Вселенная, счастье,
Невероятно красивом и светлом, как сон, долговечном.
Луг над рекою и девочка в беленьком платье:
Мячик в руках, красный бант в волосах – весела и беспечна…

Ей не дано было знать и поверить в то, чтобы
Горе, великое горе такое, могло получиться...

На пути из дальнего скитания,
С горечью слёзного прощания,
Под флагом шёл голландским
Корабль, курсом капитанским.

Что клялся отдать свою душу,
Клонился дьявольскому вечу,
У мыса, дабы, Доброй Надежды
Не сесть на рифы, так кипучи.

Шторм разозлил и не на шутку
Сереющую гладь морскую,
Паруса забрал и стропы ветхие,
Фантом свершил, явленье редкое…

В мир параллельный он отправился,
До Второго парить Пришествия,
Неуязвимо бороздить по вечности,
Символом пристав к бессмертности...