Бессонница

Октябрь на улице Октябрьской
прорезался, напоследок, случайным теплом,
и скрылся, где-то в районе Октябрьского посёлка.
Круг замкнулся – выхожу на конечной. Цежу сухим ртом
влажный воздух. Ржавой тесёмкой
рассвета подогреваю взгляд. Мало-мальски
приветствую стаю блаженных дворняг у дверей офиса.
Искореняю вопросительную интонацию,
отбивая вечный дождь в голове.
Жухлая тень старенькой груши
валяется
на мокром асфальте;
отпечатки её пальцев ласкают осенний воздух.
Подберу...

Не там вы, любезный, сношаетесь.
Тех слушать, чья громче дуда
Зачем? Когда вы приглашаетесь…
Я вас приглашаю туда,

Где в сланцах и шортах валеты,
НАпрочь презрев рекреацию,
ТрЕфовым дамам валентны:
Не прут, а вступают в реакцию.

Где даже при вашей сопливости
В постель не улечься без скромницы.
Где день это время сонливости,
А ночь это время бессонницы

Любовь прошла - я не больна тобою,
А ведь с ума сходила по тебе,
Днём солнечным - забвенье, а не мглою,
Спасением от мук пришло ко мне.

Цветы моей любви - святые чувства,
Их лепестки завяли от тоски,
Была готова я вершить безумства,
Но ты себя повёл не по-мужски.

Признанья пепел ты развей по ветру,
И прошепчи, ему во след - "Прощай"
И не храни, как старую монету,
Чтоб строчки не ожили невзначай.

С концом счастливым уж не сбыться сказке -
Сгорела, словно в пламени свечи...

Я маюсь бессонницей вместе с луной
Вигилией ночи на крыше,
И море, качая неспящей волной,
К полночи размеренно дышит.

Но ветер взвивается, крылья раскрыв,
Безудержный, в вечном изгнанье,
Ведь высь его вектор, приволье призыв,
Свобода и зов, и призванье.

Корабль на дрейфе, в волну будто врос
Этюд без подробностей лишних,
И реет над вялой волной альбатрос
Воспетый поэтами хищник.

Попутчик случайный, сигарой дымя,
Не только он слушает слышит,
И ветер тревожит...

Никто не может оправдать твое бездействие и странность,
Твою бездомную кровать, бессонницу и слезы сладость.

Никто не может заменить души тепло и родство тела,
И как стараешься забыть ,так и опустишься несмело.

На те колени, что порой подкашивает от бессилия ,
Но у могилы «не Родной» услышишь песню обессилев.

И снова в пляс души пойдешь, бесшумно меру дошагавший,
Ты во Вселенной Ту найдешь, но на колени все ж упавший.

Пройдя бессмысленно сей путь , не веря в отношение действий...

Противоположны, как магниты...
Мы не стягиваемся намертво, а отталкиваемся и разлетаемся по разным сторонам нашего микрорайона...
А мимо летят машины, сшибая столбы, а кто-то даже пешеходов... Страшно глупо???
Любовь же пытается перекричать возникшее непонимание...
Изредка, откровением в окна заглядывает луна и дарит бессонницу.
Такой щедрый подарок в череде дней серых, серых как твои глаза...
И в эту ночь мир замирает, в открытое окно врывается мороз... А колючий воздух снимает с меня...

Вечерний воздух
замирает,
словно
безмолвия наместник на земле,
и, лишь аллеи шевелят губами.
Ракитник изливает боль
над тишиной реки.
Упали сосны в небо
пьяным вздохом,
и вяжет рот,
на посошок,
вино.
Глухая дрожь
скатилась по предплечью.
Я помню поцелуй,
не помнящий
имён –
тот кроткий ландыш,
мак, налитый кровью,
цветок,
влюблённый в ветер –
все приметы
печали нежной,
нежности печаль.
Я разгадал его –
он справедлив по-своему,
принадлежа, лишь краскам сна,
не мне...

Небесный пурпур нас увьет,
Грядет последний миг,
Когда сердечный звон замрет,
Смерть выпорхнет из книг.

Сознанья ветхий аппарат,
В котором спят века
И губ мембраны говорят,
Жизнь пустит с молотка.

Седые вершники одне
Пылают высоко,
В горийском адовом огне
Шелковье и древко.

Нести кому благую весть,
Мечтой кого дарить,
Эдемы райские ли есть,
Купцов не умирить.

Немые церкови лиют
С холодных куполов
Червную златность и снуют
Здесь крысы от углов.

Давно за Угличем земли...

И опять ничего не случилось,
Не сошлось, не срослось, не слюбилось,
И печаль не коснулась чела.
От шального, как хмель, разговора -
К горизонту, к сиянью простора
Вновь дорога меня увела.
Стук колес монотонный и вязкий,
Ночь легла на глаза, как повязка.
Безбилетный плацкартный проезд.
У бессонницы снова в долгу я,
Ревизоры шумят, негодуя, -
Поезд мчит до родительских мест.
Здравствуй, родина, ныне и вечно!
Блудный сын твой вернулся беспечно,
Что-то понял, всего не понял.
Ведь...

Коснётся солнце
западного склона,
будто по струнам
проведёт рукой душа,
и Млечный Путь
затянет небо илом.
Твой слух доверится
свирели февраля,
и упадёт в метель,
как листья в воду.
Там,
за причалом городских огней –
бесцветная лампадка дня
безмолвно догорает.
Там,
где никто уже не ждёт –
над белым полем
просыпается луна,
и снег молчит,
как тени над могилой.
И сквозь бессонницу дороги,
сквозь столетья –
ночь освещает жемчуг серебром,
пустыней дышит ветер,
след теряя...