Белым облаком

Я лечу уставшей белой птицей
Сквозь тела бескровных облаков,
А за мной бездушной вереницей
Тянется коллекция грехов.

Холодом пронизывает кожу
Ангелов моих суровый взгляд,
Морщась налету они итожат
Сор, что погубил душевный сад.

Мукою подбиты руки-крылья,
Бледностью окрашены грехов,
Растворюсь невидимою пылью
В пустоте бескровных облаков…

Закучерявились на небе облака,
Но расплескав с дождём свою надежду,
Спешат подставить солнышку бока
И сушат свои белые одежды.

И обсушив себя даже с излишком,
Гуськом стремятся в прерванный полёт.
А ветер, как босоногий мальчишка,
За ними следом с прутиком идёт!

Стекается туман белесый…
Играя красками зари,
луч солнца - взор из поднебесья -
витает в облаках любви.

Твоё лицо в пространстве этом
навстречу моему течёт,
плывёт, окутанное светом,
неудержимо нас влечёт,
заворожённых белой сказкой,
в объятья с доброй тишиной,
во сны, наполненные лаской
и радуг призрачной волной.

Зыбучесть света заполняет
глаза. Стираются зрачки.
Призывным пламенем мерцают
очей бездонных маяки.
Полог ракит, шёлк трав зелёных,
узор листвы над головой
укрыл...

Беспокойная моя душа
Белой чайкою над морем носится.
То на гребне волны качается,
То в бесконечную даль уносится.

То одиночество криками гонит,
То радостно с ветром общается.
Вдруг вдали пропадет и, печальная,
На берег ко мне возвращается.

В небесах синих тайну узнала
И хочет со мной поделиться.
Я ее не держу и назад отпускаю:
«Попутного ветра, белая птица!»

Придет время, и я, может, стану
Лазурной волною морскою
Иль облаком белым кудрявым,
Иль тучей большой грозовою.

Мне...

Уже на желтые поля,
Ложится иней серебристый,
Звенит морозом тишина,
И скоро ляжет снег искристый.

Из облаков себе Луна,
Кроит платок пушистый- белый,
Хлопочет, как всегда одна,
Вид у нее довольно смелый!

И широко открыв глаза,
Все звезды в изумлении застыли,
Как хороша, красавица-Луна!
От восхищенья в хороводе закружили!

Господи! Господи! Красное,.. чёрное…
Красное пламя - Судьба обречённая...
Красное зарево… красное облако!
Чёрное в памяти... чёрное... - обморок…

Смежены веки... ристалище чёрное..
Что это липкое? Красное... тёплое...
Холодно... холодно... Гостьей из космоса
Что-то вокруг... в виде красного лотоса...

Краски гламурные: чёрные,.. красные...
Горе бездонное,.. боли ужасные...
Лирика траура… Песнь безотрадная…
Солнца затмение… Ночь непроглядная…

Жалость Всевышнего - Гостья из...

Мир облаков величествен и бел,
Неспешен, умиротворён, причудлив…
Художник в полотно вплести сумел
Себя, минуты Вечности и Мудрость…

Легки и быстротечности полны
Над грешною Землёю их дороги…
Как сказкой нам подаренные сны,
Близки они, но всё же, недотроги…

Рисунок за рисунком, там, вдали…
По океану синевы небесной,
Куда-то уплывают корабли
От гавани земной, им ставшей тесной…

Алая кошка заката, белая кошка рассвета
Снова несутся куда-то, словно во мраке кометы.
Им не увидеться в поле, им не столкнуться, я знаю.
Только ту сказку не помню, снова над миром взлетает

Черная кошка – та полночь, нас она снова столкнула
И ничего ты не помнил, кроме сиянья и гула.
В облаке дикой печали, в области снов и рассветов,
Рыжие звери встречали, и удивлялись, что где-то

Есть еще дивные сказки, сны и историй лавины
Дедушка – с нежною лаской снова хранил нас мужчина,
Алая...

В занавесках запуталось облако -
Как же я его недоглядел?
Неба серого треснутый колокол
Кто-то сверху на город надел.

Снова осень в окошко корячится.
Ветер северный тучи принёс.
Солнце хилое нехотя прячется
В жёлтом рубище белых берёз.

Птицы к югу спешат опоздавшие.
Дождь идёт по намокшим лугам,
Топчет жёлтые листья опавшие,
Хлещет лужи по дряблым щекам.

И гляжу через мокрые стёкла я
В запотевший оконный проём -
Лета бабьего пазуха тёплая
Ещё нежится в сердце моём.

Ещё...

Где в сиреневом центре квадрата,
не искомом на шаре Земном,
перечёркнутый знак невозврата
заискрился сусальным огнём,
где туманного варева ложка
разлилась на районном плече –
мы с тобою как яркая крошка
на огромном, святом куличе.
Пусть поливочный ЗИЛ нам пока что
обслюнявит плащи в кураже…
Мы сегодня – желанное брашно,
поглотившее Бога уже.
Мы и сами – уставшие боги:
не поймали трамвай за бока
и идём по намокшей дороге,
перешагивая облака.
Нас ещё увенчали: беспечность...