Беги

Без тебя я больше не могу !
Я устал, я выбился из сил;
Жизнь стоит, а я бегу, бегу...
к той траве, которую скосил,
к тем цветам, что, вырвав, растоптал
в гневе злом, на солнечном лугу...
Если б знала ты - как я устал...
Без тебя я больше не могу !

Ночь ,степь , луна - и я на лыжах.
А рядом никого , мороз и воздух чист.
Вся жизнь впереди ,и я ещё мальчишка.
И жизнь моя ещё как чистый ,белый лист.

Ещё всё впереди ,находки и потери.
Ещё не знаю я о бремени забот.
И кажется ещё ,что все открыты двери.
И без тревоги я ,смотрю ещё вперёд.

А небо надо мной всё в звёздах — красота!
А сбоку тень косая , моя ,со мной бежит.
И на душе тепло , покой и чистота.
И кажется, что мне , весь мир принадлежит.

Загадочный и странный ,луны...

В Великом -Устюге далёком,
На севере в холодной мгле
С полярным кругом одиноким
Дед думал думу в декабре.

Как привезти подарки детям
Чтоб всем хватило и на всех
На елках чтоб всем Васям , Петям
Им было много всех утех,
Чтоб слышен был веселый смех.

Но встала фабрика игрушек,
Чубайс понял тариф на свет,
Еще ведь мало погремушек,
Цветных шаров- ну просто смех,

А шоколадок и мартышек,
Свиней и козочек- чуть-чуть
И хорошо что много мишек,
А то бы было просто жуть.

Ах...

И обрывками светлых надежд
Вся укутана темная ночь.
Этот мир храбрецов и невежд
Нам не сможет сегодня помочь.
Если спор затянулся опять,
Если нам в пустоте не до сна,
Как же страшно устало молчать,
Только смотрит с усмешкой она-

Незнакомка, такая любовь
Хоть кого бы сводила с ума,
Но никак не расстаться с тобой,
Я судьбу выбирала сама.
Вот разрезаны вроде навек,
Но опять мы в объятьях тоски,
Что придумал еще человек?
Только музыки стон и стихи.

А за звуком, за строчками вновь...

"Иисус взял Гай, предал заклятию,
С Гаваоном мир он заключил.
Ринулись глупцы в его объятия,
Отдали от города ключи" -

Думал Иерусалимский в ужасе
Царь (представлю - Адониседек),
Не скажу, чтоб отличался мужеством,
Но неглупый был он человек.

Для раздумий были основания:
«Гаваон - не жалкие Гаи.
Городков таких одно название
Много об их сути говорит

Мелкой до ничтожества, заносчивой,
Жадной до рублей и до погон,
Даже говорить о них не хочется,
Не в пример им будет Гаваон...

Аж от Выхино и до Митино,
Напустив на себя, важность мудрую,
Чтоб не спрашивали, - где бы выйти нам?
По Москве гулять пешком - выйду утром я.

По Москве-реке да по городу,
По широким дорогам в зелени,
Поплыву-пойду, гладя бороду,
Поглазеть на Москву в воскресение.

На Арбате прослушаю песенку,
Покрошу воробушкам хлебушка,
Подмигну пацану на Сретенке,
Улыбнусь незнакомой девушке.

Я московской извилистой улочкой,
Погрущу, узнавая неровности,
Покормлю пса бездомного...

«Пробить людского равнодушия броню
Вас призываю сущностью духовной,
Я беззаконников вовек не извиню
И не прощу, не будь Я Иегова!

Не лжесвидетельствуйте, люди! Пастухи,
Пустому слуху не давайте ходу
И не протягивайте вы своей руки
Обману беззаконника в угоду.

Свидетель, в пользу преступления не будь
Ты очевидцем и своей поддержкой,
Добру не навреди, что видел - позабудь.
Возможны в правосудии издержки.

Не следуй множеству, добро творить во зло,
И тяжбы не суди не сепаратно...

Холодно, ах как же мне сегодня холодно.
Я замёрз, замёрз до самых до костей.
Зеркало, на части зеркало расколото.
Не собрать, нет не собрать мне всех частей.

Это сон, я сам себе твержу что это сон.
Только что ж, так трудно в этом сне дышать.
Боль в груди, а вместо слов какой-то странный стон.
Я его, напрасно внутрь себя, стремлюсь загнать.

Где же я, ах кто же скажет мне, куда попал.
Солнца нет, а небо серое — вокруг туман.
Мир чужой, он от меня уже совсем устал.
Я бегу, бегу из...

Песня, что сейчас для вас спою,
Посвящает друзьям, родным и близким,
Тем, кого терпел я и терплю,
От любви своей сгорая мазохистской.

Пропою я вам про тех,
Кто для нас и смех, и грех,
Наши вехи в круговерти быстротечной,
Здесь и жёны, и друзья,
Те, о ком писать нельзя,
Почему нельзя - вы поняли, конечно.

Как мечтает муж иной порой
Возвратиться поздно вечером с работы,
На диване встретить выходной,
Пролежать на нём до будущей субботы.

Посмотрите на меня,
Я лежу средь бела...

Март на исходе, но поля в снегу,
Ещё морозом ночи серебрятся,
Мальчишки, запыхавшись на бегу,
Кораблики пускают раз по двадцать.

Флотилия спускается ручьём,
Встречаются заторы льда и снега,
Их, устраняют длинным остриём,
Не прерывая радостного бега.

Нечаянная радость пролилась!
Открыла верба почки осторожно,
Весенняя попытка удалась!
Март на исходе, значит уже можно.

Душа моя, кораблик золотой,
Бежит в полях за талою водой.