Бедная Ира

Серенький котик наказан за дело-
Угол испачкать вдруг захотел он.
Крепко хозяйка за шкирку взяла
И в туалете его заперла.

В тёмном сортире несчастный мурлыка
Долго и горько плакал, мурлыкал:
- Я ли, хозяйка, тебя не люблю?
Хату твою целый день берегу.

Вот, наконец, хозяйка явилась.
Двери темницы его приоткрылись.
Выскочил серый- день или ночь?
И заорал во всю свою мочь.

Весь извёлся бедный котик,
Раззевая красный ротик,
Жалуясь на белый свет,
Что свободы ему нет...

Главу вновь поднимает мракобесие, крест
Запрещён и где, там, где церковь имеет вес,
А это происходит в туманном Альбионе
Англии, а заповедь, если ударят по щеке,

Подставь другую. Не буквально надо понимать,
Если ударили, в ответ наотмашь дать,
Чтоб неповадно было, ну а потом не мстить,
Вот, в чём святая заповеди суть!

А силу тёмную должно светлой силой победить!
«Крестовый поход» против православия, страх
Их косой не косит. Крест просто сбросить,
Поднять труднее, в век...

Когда люди сильно счастливы
Хочется сразу им чем-то пожертвовать
Или из солидарности к бедным, несчастливым
Или из чувства вины пред «счастьями»

Это говорит в нас чувства стадности
Стадность требует жертвы и соучастия
- Нет! Вы не правы,
Это выравнивание гармонии
- Не может быть гармония уродливой!
- Но так есть. Увы!

Что бы любить без страха и оголтелости
Надо накопить в Душе много смелости

В любви не надо жертвы
Не надо становится серым

Засекретили ученых,что смотрели в небеса,
Видно,точно, от испуга шевелятся волоса.
Траектория полета на сближение идет,
То ли рухнет на планету,то ли мимо обойдет.

Жутко даже и представить, нанесет какой урон,
Говорят, быть силе взрыва, до десятка мегатонн.
Размышляет мир ученых, чем ответить на посыл,
Чтобы коршун иноземный в землю когти не вонзил.

Видно,в правду, ускорение, предстоит освоить нам,
Бог толкает нашу землю к не из ведомым мирам.
А,иначе, что за праздник, разрушая мир...

Жила в лесу змеиная семья,
В ней друг на друга были все похожи.
Отец был змей и мать была змея,
И змеями их дети были тоже.

Росли в любви две змейки - Шуш и Шош.
Проказниц знали звери все и птицы.
Дружили с ними заяц, мышь и еж,
Лиса и белка, ворон и синица.

Гуляли и играли Шош и Шуш,
Вдвоем и вместе с добрыми друзьями,
Такими, как смешной, вертлявый уж,
С совенком, медвежонком, барсуками.

Мелькали лапы, головы, хвосты
В траве и меж деревьев, за камнями.
Ползли, бежали...

Откуда мы пришли? Куда идем? Кто мы?
Дорогой света мы пришли из тьмы.
И в знании черпаем силы суть.
И хоть пройдет еще шесть тысяч лет,
Ты не получишь правильный ответ...
***
Посвящение душе
Душа моя, тебя нельзя потрогать,
Нельзя увидеть и нельзя прогнать.
Ты - самая большая недотрога,
Что в жизни довелось мне повстречать.

Душа моя - ты ящик черный!
Простимся мы у роковой черты.
Хозяин твой – смешной и вздорный-
Он растерял свои мечты

Душа моя, в тебе...

Розовые очки снимают!
А одевают серые, повседневные
Бедные наши дети!

Сидели в ресторане знатном,
Один – в костюме элегантном,
Другой же – в нескольких местах,
Поблёскивающих штанах
(И так же, в нескольких заплатах),
Не бедный брат с богатым братом,
Не бомж, да и не знатный гранд,
А журналист и коммерсант.

Вдруг журналист, собравшись с духом,
Соседу указал на муху,
Мол, плавает в его тарелке,
(Без всякой задней мысли сделки).

А в чём же сделка та была?
За коммерсантом – не ржавеет.
Благодарить решил сполна,
От коего...

Февраль расправил седые крылья, размеренно
падая с нежно-спящей лилии неба
снежной росой. Снег, лёгкий крылатый снег,
растворяется в воздухе, словно сахар в чае.
Ослепительно белый вдох отравил молчанием сердце;
слово, нищие слово, бедное
слово забьётся в сырую душу усталым ветром –
на повестке дня нотки бескровной печали
в недосказанном и недопетом,

пока февраль покрывает хлопком ресницы,
сдувая пенки с безучастно-молочного солнца.
Снежный ком отрешённости, голос, как
треснувший...

Пыль седины в февральскую лощину
метелью календарной упадёт;
уходит время, зарывается в морщины,
и память набивает время в рот.

Любить и пить – тоска осенних листьев,
сквозняк души в молитве безвозвратной;
огонь вина и плоти нежной искры,
истлев, оставят горький привкус завтра.

Порочный круг подсветит сферой лунной
квадрат окна, нащупав ночи дно;
дыхание, в молитве беспробудной,
сорвётся криком, вылетит в окно,

слетит по скудным, нищим тротуарам,
по бедным скверам в жалкий...