Барабанная дробь

Мне было нелегко признать усталость,
Но я не стала ждать судьбы укор.
Так тщетно я найти тебя пыталась
В толпе людской, где судеб перебор.

Среди российской грязи, заграницы,
Где всё кругом лишь хаос и разврат,
В укромном уголке всё так же бился
Родного сердца трепетный заряд.

Вокруг меня пустая повседневность
Вертелась, извиваясь и дробя
Меня на ожидание и нежность,
Которую храню я для тебя.

Меня судьба на части разрывала
И по кусочкам склеивала вновь,
Пока тебя в толпе не...

Бичуют капли зеркала размытых лужиц,
Нахмурив брови, пелену стянула высь,
Дробь водяная, нагнетая сырость, кружит,
Погодной хворью мысли задались.

В них отражение небесное – слезинкой,
В них поминание унылых кораблей
Туманов и испорченные снимки
Погожих дней, погожих, ясных дней.

И шепчет дождь мне что-то по секрету,
Роняет крохи стылой мокроты,
А в голове рождаются приметы
О том, да сем, в прострации воды.

Серебро дождя на мольберте окна,
Водный хор муз небесного братства,
Размельченная стужа сырого угля
Облаков, мокротелая паства
Луж стеклянных на стрелах размытых дорог,
Колпаки громовых перекличек,
Седовласостью скрученный воздуха смог,
И сердечная клеть безразличья.
Хмурь мирского холста, песни сорванных струн,
В оцеплении насыпи бледной,
Ночь крадется лисой, светлячков-звезд изюм
Спрятан в ватные рукава бездны.
Липнет сон на глаза, и дождливая дробь
Все стучится погодным неврозом...

Исколота дробью звездных колючек
Чумазая кладка небесных простор,
В ночной цитадели луна мажет тучи
Сребристым оттенком, скользя между гор.

Речушка бурлит зазвонистой стрункой
В ущелье, залитом в бутылочный цвет
Напущенной плотности флоры, и гулко
Кутит в нем зефира потерянный след.

Тучнеет насыщенность массы чернявой,
Что с тверди небес возлегает к долам
Споенного волею горного края,
К душевной свободе, раскрывшейся нам.

Ночь... На улице льёт дождь...
Стук по крыше в уши бьёт...
Надо бы ложиться спать,
Чтоб усталости не знать.

Но не спится мне всегда,
Если близится беда:
Сердце дробью бьётся,
Мне кажется - вот, вот, оно взорвется!

О сердце! Еслиб я умела
Услышать крик твой и понять:
Чего же нужно опасаться? о чем мечтать?
Чего бояться? Каких опасностей мне ждать?..

Надеюсь, это всё пустое,
Надеюсь, не придётся мне
Познать невиданное горе,
Которое и не случалось на Земле.

Бежит по граням свет, мерцая,

дробится в брызгах огоньков.

Холодный камень, отражая,

сигнал поймал из давних Снов....

Горит сиренево-лучисто,

меняясь, в танце неземном.

Струится пламенем искристым,

открыв, Дорогу Без Оков.

Фонтаном бъет шальная радость

и отзывается в Мечтах....

Чудесный миг! Какая сладость,

кружить, в Сиреневых Лучах!

Вереница снов,

бегущих куда-то,

промчалась

в Безбрежность

простором ночным,

мешая Сюжеты...

Постель примята....

Седая Млечность

в воздухе витает....

Сигаретный дым

в утреннем свете тает....

Кружась,

колечком поднимаясь

к Потолку...

В сознаньи отражаясь,

рисунком забытым.....

Cолнечный луч,

разорвав тоску,

сверкает, дробясь,

в Росе умытый.

Пела нежная валторна,
Ослик ел колючки тёрна
И с любовью так упорно
Зёрна меж зубов дробил…
Ждал соития с едою
И петух, что сам собою,
Геральдической игрою
В центре площади кружил...
Вот и море за горою,
Всех разит голубизною,
Щедро солью и водою,
Парус белый в нём парил…
Пастушок шагал тропою,
Так, походкой молодою,
Батожок, держа рукою,
Зёрна фундука трощил…
Золотистыми кругами,
Солнце теребит лучами
Городок родной с церквями,
Кто сильней его любил?
Вечер...

Сладкий нежный аромат

в полумраке тихом льется,

ночь устроила парад,

Млечным золотом смеется.

Нотной грамоты листы

по Вселенной пролетают,

зажигаются Мечты

и мелодий звуки тают.

Рассыпаясь и дробясь

в покрывале звездной пыли,

и в Стремлении кружась,

возрождая к жизни, были.

Проникая в Сон и Явь,

мудрой музыки напевы,

увлекают за собой

отпрысков Адама...Евы...

***************************


Ночь - такая красавица,

в звездных тайнах купается...

Богородице.

Божья матерь, пресвятая Дева! Что же ты две тысячи лет делала,
С неба, взирая на скорби людские, нас утешала и с нами скорбела?
Или внимала, как души мирские тянут занудливо: – Ave Maria?
Каются в смертных грехах, чуть дыша, зная, что вскоре опять согрешат.
Было ли время, когда ты смеялась, сыну тепло и светло улыбалась?
Вечный твой образ печалью прекрасен не потому ли, что подвиг напрасен?
Не потому ли, что с Роком не споря, матери сохнут и чахнут от горя,
На крест, ссылая...