Баллада о местном поезде

Может, я перегнул с коньяком.
Может, были таблетки не те.
ЛЮТЫЙ
МОЛНИЕХВОСТНЫЙ ДРАКОН
в жизнь земную мою залетел.

То, что было на пресных местах,
сразу — в ярую горечь
ушло.
Так родился: один из писак.
Вечный лирик. И грустнослов.

И на глинистом стыке веков
да в людской
чернозем-солонец
я посеял сто книжек стихов.
Ни черта не взошло: под конец.

Я писал про “закатную даль...”
Про рассвет аккуратненько пел.
А закатный дракон наблюдал.
А рассветный дракон свирепел...

В какой неведомо эпохе,
В каких неведомо краях,
Здесь при царе, то ль при Горохе,
То ль при Авдее, жил-был Страх.

Он был людьми не почитаем,
Но человеком тогда был.
Уродлив был и презираем,
За то, что в теле мало сил.

Тщедушен, слаб, противен видом,
Косноязычен и сердит.
Он, отвращенье вызвав ликом,
За то, без повода был бит.

Жил не счастливо он, но долго,
Не зная доброты тепла.
И часто смерть просил у Бога,
Устав от холода и зла.

Но у всего свой срок и цели,
И душам дан...

Свистели ветры, завывая,
Вокруг пещеры, где в тепле
Община грелась, молодая,
Первопроходцев на Земле.

Там были женщины, мужчины,
К огню сидевшие лицом…
Другие защищали спины,
И берегли вход в общий дом.

Всегда настороже и рядом:
Враг близко –смерти ночь полна!
Холодным и зловещим взглядом
Глядела с высоты луна…

Полдня назад напали тигры…
Ни нож и ни топор не спас,
Когда ближайшего схватили
И разорвали в тот же час!

Лишь чудом удалось отбиться,
Метнув тяжёлое копьё...

В комнатенке, пропахшей потом,
Жил когда-то один поэт…
Был забыт он людьми и Богом,
И решил он, что Бога – нет…

В комнатенке, пропахшей потом,
Он держался, что было сил…
Он поддержки просил у Бога…
И у дьявола он просил….

В комнатенке, пропахшей потом,
Жил, грешил он, он был - как все.
Комнатенка, семья, заботы…
Шел по черной своей полосе.

В комнатенке, пропахшей потом,
Все полоску он белую ждал…
Мир казался чужим, жестоким -
Для поэта он был так мал.

В комнатенке...

Однажды дал слово один человек,
И, чтобы оно не рассыпалось впрах,
Он клятвы надел нерушимый доспех
На слово, и слово осталось в веках.

С тех пор это слово покоя не знает,
Меняет хозяев и место меняет,

И топят его, зарывают его,
Чтоб не опорочить себя самого.

Казнили владельца, но вздохом последним
Сбежало то слово и стало бессмертным.

Когда проливалась невинного кровь
Оно возвращалось с победою вновь.

На камень посеяно в губящем зное,
Не умерло слово - осталось живое...

Поезд – тот ещё чудак.
Он идёт, а должен ехать.
Не пойму его никак.
Что за странная потеха?

Вышел утром на маршрут.
Стал колёсами на рельсы.
Пассажиры тихо ждут.
Им безумно интересно.

Где же бродит паровоз?
Где уютные вагоны?
Но не слышен стук колёс
У постылого перрона.

Сотни пар усталых глаз
Смотрят вдаль и видят чудо.
Опоздав на целый час,
К ним идёт металла груда.

Поезд куда-то шел,
Человек где-то рядом ехал,
Может и наоборот,
но обоим было не к спеху...
Ехал размеренно поезд,
Шел не спеша человек.
Повстречались на рельсах,
Поезд дальше. А человек к сожалению нет...

Поезд застучал,
Монотонный звук
Рифму раскачал
И словесный круг
Покатился стих,
Словно снежный ком,
Слов простых моих
Тихий перезвон.
Отголосок дней,
Боль моих потерь,
Намотай скорей
И забудь, не верь.
Звонкий перепляс
Страсти и огня
Заворожит нас,
Ты люби меня.
Наизнанку боль,
Даже, не страшна,
Сыпь на раны соль,
Пей меня до дна!
Сладок горький мёд
Росами запьём,
Мы растопим лёд
И нырнём вдвоём
Прямо из окна
Лихо под откос,
Нас любовь свела
В глубину берёз.
Поезд...

Отплывает от вокзала,
Скорый поезд мчится вдаль.
Видно, стало рельсов мало.
Надоела грусть-печаль.

Надоело ездить строго
По проложенным путям.
А в морях свободы много.
Там ему не запретят

Поворачивать направо,
Ехать влево, вниз и вверх.
Он плывёт не ради славы.
Уплывает он от тех,

Кто гонял его по кругу –
По тоскливой колее.
Рельсы, шпалы – это скука.
Поезд мучился, болел

В этом замкнутом пространстве
Крытых ржавчиной дорог.
Надоело постоянство.
Взял вагоны и утёк...

Вот и поезд к нам пришёл.
Хоть и должен был приехать.
Он солидный. Он большой.
От таких не ждут потехи.

С виду взрослый агрегат.
Опыт есть и есть колёса.
И вагонами богат.
Весь такой брутально грозный.

И покрашен в синий цвет.
Нет ни капли голубого.
Но не ездит сволочь. Нет.
Он пришёл по рельсам снова.