Балами

Вы мне признались, что читая
По вечерам Гаврилюка,
Странички медленно листая,
Шалит блудливая рука.
Смакуя ласковые строчки,
Слегка неловко говорить,
Вы баловали пальцем точку,
Желая в небесах парить.
Распутно расставляли ноги,
Впускали страстную мечту,
И познавали так в итоге
Стихотворенья красоту.
Меня цитировали страстно,
Мне был приятен сей рассказ,
А это значит, не напрасно
Я этот бред писал для Вас.

Заглянула зима
Белым снегом с капелями,
Хороводами туч, перламутром лучей.
Где-то прячет коней,
Запряженных метелями,
Что ворвутся еще в темень длинных ночей.

Чуть прошлась ветерком,
Самым любым ей, северным,
И укрыла кусты в первый снежный занос.
Притаилась потом,
Словно выход был временным,
Словно просто сюда ее случай занес.

А потом разошлась!
Протрещала морозами,
Белым инеем, враз, оплела все подряд,
Льдом по речке прошлась
И сосульками-слезами
Серым крышам домов...

Неожиданный удар
Прямо в сердце, через душу;
Гробовая тишина...
И теперь ты мне не нужен.

Маска снята. Карнавал
Уж давно, увы, закончен.
Только я пришла на бал,
И ждала его до ночи.

Буря чувств за миг сожженных
Горсткой пепла у двери,
И цветок, едва усохший,
Мне напомнит о тебе.

Грустно думать о причине
Недописанных страниц,
Но так вышло, и отныне,
Не вернусь закончить их.

Обида душит - да и только.
А впереди - огромный мир!
Предательство цепляет больно,
А больше то...

Ты талий не хвали, хулить не надо, а за своей
следи, грудиной, животом, а то, что будет, я
скажу потом, а амплитуда модуль, величина,
насколько тело отклонит, от равновесия себя,
вибрация, давление «эфира», та напряжённость,
что хранит поля, пасутся кони, женщины гуля-
ют, ты не мешай, пусть пастухи, гоняют, пасут,
кто кормит, тот танцует, а не «словесностью»
балует

Кузнечики заполнили пространство, пением своим,
в траве, что изумруд, «бутылка на столе», как бал-
тика, пивная, забыта, чья ты дорогая, не спрашивай
твоя, а сколько дашь, и паутина слов, от центра по
спирали, и на растяжки, паук, в тени, не виден, зата-
ён, он жертву поджидает, опьянён, предчувствием
удачной ловли, ни на живца, а равиоли дымятся
на тарелке, с жару, дим сам, раздень, я так устала
сказала и заснула, вечерело, «цикады, следом, где восток,
империя, цитаты и звяканье часов...

Идущий сзади мне дышит в спину,
Затылок мой он сверлит взором.
Я с каждым шагом сердцем стыну -
Палач балуется затвором.

И я шагал бы бесконечно,
Но тот, что сзади в нетерпеньи,
Он хоть и мастер дел заплечных,
Но дома борщ, жена, пельмени.

Мой жалкий вид ему привычен.
Он сотни ставил так у стенки.
От тех ничем я не отличен.
И подгибаются коленки.

Но я, сцепив до хруста зубы,
И тело вытянув струною,
У стенки стану...
Шепчут губы:
- Мечты и дел своих я стою!

Сегодня танцуют снежинки,
Снежинок парит хоровод,
Найдут ли свои половинки,
Коль белый вокруг небосвод?
Им в этом холодном тумане,
Еще танцевать и плясать.
В любви и надежды дурмане,
Друзей и подруг подыскать.
В домах зажигаются свечи,
Гирлянды на елках горят.
Как памятны зимние встречи,
Как много о них говорят!
Когда холода окружают,
Теснее смыкается круг,
Все больше друзей обожают,
Под натиском бури и вьюг!
Зима, ты вселенская сваха,
С тобою милее очаг.
Снаружи – морозная...

- Обожаю тебя, моя прекраная леди
Милая,
Волшебная,
Миледи Де Винтер
Вы видели взгляд ее, о мон ами,
Взгляд ее чист и светел,
Как ветер,
Как майский ветер

- Вот она идет, быстрее смотрите
Вы видите?!
- По-ра-зи-те-льно!
Да, мне кажется, я увидел!
То, о чем Вы говорите

А наши придворные дамы,
Эти все Монпансье
Глупышки, мартышки, кокотки
И даже сам кардинал Ришелье
Страдает по ней, как от чахотки

Все ненавидят ее, мон ами
До содрогания, до дрожи
Это все зависть, и...

«Субстазию» представили, объём включили, в
монохромную графику, перетекли из реализма
в абстрактное, носители непреходящего, интриг
и манипуляций, смертные, завершенные, или
развивающиеся, на ветру, «у пропасти во ржи,
унесенные ветром», кто вы теперь нам, нечто но-
вое, или, хорошо забытое, старое, момент утом-
ления, исключили, или на лаврах почили, видели,
или чувствовали, «абстрореализмом», баловались,
или уматывались?

Испита чаша горестей до дна...
Осушен кубок счастья и любви...
Так странно пусто...
Что ж... Налью вина...
Бокал хрустальный, мы с тобой одни...

Звучит Шопен... Минорный льется звук.
Грусть сжала сердце в жаркие тиски...
Как не хватает мне любимых рук!
И губ твоих - лекарства от тоски...

Ты не войдешь, не скажешь: "Как дела?"
Сегодня ты любимый не со мной.
Давно судьба нас порознь развела...
Я не одна... И ты давно с другой...

Так от чего же так щемит в груди...
И в снах со...