Бабушка-Ангел

Я встретил ангела, в глазах два огонёчка,
И вкусные такие ямочки на щёчках.
Какая женственность, какая красота,
По детски добрая и в сердце теплота.

Любовью был объят от пят и до макушки,
Сыграли свадебку я с этой хохотушкой
Запомнил навсегда её ушные мочки,
А ещё ямочки, что на румяных щёчках.

Потом мне родила, двойняшечек, две дочки,
Теперь уж взрослые они, мои цветочки,
Похожие на мать родные ангелочки,
Такие же у них и ямочки на щёчках.

Теперь же одиночка я, белы височки...

По лесной тропинке девочка идет,
Бабушке любимой пирожки несет.
Ярко светит солнце с голубых небес,
Не страшны ей звери и не страшен лес.

Девочка привыкла пирожки таскать,
По лесной тропинке весело скакать,
Бабочки летают, соловьи поют,
Скоро и избушка, скоро и приют.

В бабушкином доме сядет отдохнуть.
Передаст корзинку и в обратный путь,
Мама наказала побыстрей прийти,
По дороге к дому не сойти с пути.

Кто там на тропинке? Здоровенный волк!
Видно по походке в людях знает толк...

Троллейбус за троллейбусом
То первый, а то трёшка.
А рядом с мамой молодой
Идёт малыш Антошка.

Глазёнки, словно вишенки,
Немножко перезрелые
И волосы кудряшками
Завивка словно б сделана.

То улыбнётся весело,
То язычок покажет,
На маму глянет искоса,
Что мама ему скажет.

А мамочка торопится,
Сынишку подгоняет.
Слова ему хорошие
Тихонько напевает:

«Поедем, Антон, к бабушке
На пирожки с картошкой.
Поедем, Антон, к бабушке,
Там отдохнём немножко»

Антошка улыбается
И...

Ездил я на дачу с бабушкой своей,
И собрал на даче много новостей:
Как кукушка пела песни за окном,
Как клубнику ели с грядки за столом.
Как грибы с бабулей я искал в лесу,
Где ежа я встретил, рыжую лису.
Расскажу, как ловко я полол траву,
Как растёт морковка – видел наяву.

На излете далекого лета
В летней кухне, в чесночном чаду,
Жарит бабушка с луком котлеты,
И оладьи набухли в меду.

Пахнет салом копченым и хлебом,
Борщ, картошка, простая еда.
Я уехал… Я больше там не был.
И не буду уже никогда.

…Мы уедем из этих предместий.
Есть на свете другие места.
Может, лет через сто, через двести
Кто-то просто, как в речку с моста,

Словно в омут, в любое из прошлых,
В чью-то келью и в шум площадей…
Столько было, плохих и хороших,
Но живых и реальных...

Охотник шёл и вдруг в берлогу рухнул
Под лапником сварганенный настил.
А там лишь медвежонок. Друг на друга
Уставились они... Мужик спросил:

- "Ты что один? А папа где?" - "В малинник
пошёл". - "А мама дома?" - "Нет, ушла".
У мужика из нижней половины
На место возвратилась тут душа.

Ногою пнул он храбро медвежонка:
"А ты, что здесь? Вали к своим дружкам,
Пока с тебя не сделал я тушонку"...
Заплакал медвежонок - "Бабушка!"

Взяв с собой игристые напитки,
Я готов в раздумиях опять,
Под дождем, промокнувши до нитки,
День и ночь на улице стоять.

Дотлевают листья на берёзах.
Час за часом близится к зиме.
И напоминает о морозах
Пробежавший холод по спине.

Здесь прогресс не виден. Быт обыден.
Что уж, коль в отсталости живём?
В тесноте, да вовсе не в обиде
Набегают годы день за днём!

У тебя по-прежнему хозяйство.
На зиму и сено и силос.
Кормишь, поишь – экое зазнайство –
Да сгребаешь в катухе навоз...

Порой нам жизнь наносит раны
И льётся кровь, кричит душа,
Зловещим страхом мы объяты,
Чрез ужас смотрим чуть дыша.

Одна тоска и нет просвета,
Померкло солнце, и нет птиц,
Кричишь ты всем, но нет ответа,
Молчанье как среди гробниц.

Ведь раньше было всё иначе:
Вино, девчонки, белый Мерс,
Прикид- Версаче, хата, дача,
На стол- один деликатес.

Ты жил как бог собой довольный,
Купался в славе, был кумир,
Со знатью чувствовал привольно,
Бедняк- как мусор тебе был.

Вот на фуршет...

Ворюги народ российский бесят,
Как верующую бабушку - пионер.

Лишь поэт живёт на три тыщи (рублей) в месяц.
Не берите с меня, тсс.., пример! :)

По разным берегам нас разбросало
Кого в Германию, кого в Вифлейский сад
И кто-то нынче визы ждет устало,
Не понимая – нет пути назад.

Мы ищем что-то за чужим кордоном,
Мечтая утонуть в блаженстве счастья.
А после будем вспоминать со стоном,
Как говорили нам при встрече: «Здрастье!»

Устанешь от «ОК?» и от «Хеллоу!»,
Устанешь от слепья цветных огней.
И неизбежно вновь потянет к дому,
Где вьется в небе стая голубей.

Пусть это дом, совсем не как Манхэттен -
Там на скамейках...