Бабий

Для тебя ли песенки я пела,
Для тебя ли всполохом мечты,
Стаей журавлиною задела
Краешек душевной красоты.

Видишь ли небес седые очи,
Слышишь ли томление себя...
Запахи ночные растревожив,
Выйдешь ли на тропы Бытия.

И луна, безмолвное светило,
Выйдет ли тропинку провожать
К зорям, поднимая твои крыла
В осени зовущий листопад.

Пеплом осыпаясь грусть увянет,
Отгорев, укроется в дожди.
Солнце над тобою мир воспрянет
Летом бабьим нежные шаги.

Для тебя ли песенки я пела,
Для...

Мы в парке столкнулись случайно.
Рвал ветер тумана клубЫ...
Я вновь утонула нечаянно
В бездонных глазах голубых.
И вновь зазвучала пластинка,
Что в танце свела нас с тобой...
Дрожала в росе паутинка,
А клен расставался с листвой.
Щемящее нежное чувство,
Зачем вновь пленяешь меня?
Любви позабыла искусство,
Пред ним безоружная я.
Ведь юность давно промелькнула,
И молодость канула в Лету.
Весной я тебя оттолкнула...
Неужто верну в бабье лето?

Мне песню осень нашептала,
В ней крик прощальный журавлей,
Со стуком дождика смешала,
Добавив ветра вой с полей.

Мне песню осень нашептала,
Сухой листвы есть шорох в ней.
Их грусть что летом было мало,
Богатых солнцем, ярких дней.

Мне песню осень нашептала,
В ней увядания печаль.
Морозов первых в ней начало,
Дождей последних в ней вуаль.

Мне песню осень нашептала,
В ней лета бабьего задор,
Что дни нам тёплые послало,
Осенним дням наперекор.

Мне песню осень нашептала...

1
Расплата, вроде, наступила,
ведь был повержен, в ней, Поэт -
уехав..., но хандра хватила
( за месть ) Онегина — в ответ...,
а Ольга — в скуке сожаления,
едва ль, через потуги зрения,
пыталась Ленского найти,
беря в расчёт их душ пути -
по жизни... Будет день грядущий...,
а тут уж ужин... После — спать...,
где каждому — своя кровать,
и для гостей ( Ведь дом большущий! )...,
ну, а Онегин, в зло аж впав,
умчался ( Всех — в сердцах — послав! )...
2
Затихли все...- в своей манере...

1
Меж тем, пусть робкими шагами,
неспешной поступью поры,
снега, встречая нас цветами,
нисходят во лугов ковры -
ручьями, шумно что стекают,
а воробьёв — скворцы гоняют,
ведя бои — на разогрев,
и небо — синевой прозрев,
тепло приносит, постепенно,
чрез солнечных лучей просвет,
а к ним — в окне — рассады цвет -
к земле стремится, неизменно,
собою — жизнь заворожить,
и тем — природу оживить...
2
Весна — в иное настроение -
собой влечёт — от зимних снов
и души манит в чувств...

Трудно дышать и не видно от слез:
Берег крутой весь цветами зарос.

Рядом - о рядом - так близко вода;
Пусть и не омут, но все же - беда.

Адски сверкает спокойная синь;
"Речка, прими же, родная. Аминь".

С ведрами баба пойдет той тропой,
Лошади утром все на водопой,

Дедушка сядет на берег удить;
Будет любого мне чем удивить.

Удочку кинет, не молвив словцо,
Выплывет между кувшинок лицо.

Скажет - Русалка, - подумает - свят!
Страшно глаза голубые глядят...

Она сказала: «Он уже уснул!»,—
задернув полог над кроваткой сына,
и верхний свет неловко погасила,
и, съежившись, халат упал на стул.

Мы с ней не говорили про любовь,
Она шептала что-то, чуть картавя,
звук «р», как виноградину, катая
за белою оградою зубов.

«А знаешь: я ведь плюнула давно
на жизнь свою... И вдруг так огорошить!
Мужчина в юбке. Ломовая лошадь.
И вдруг — я снова женщина... Смешно?»

Быть благодарным — это мой был долг.
Ища защиту в беззащитном теле,
зарылся я...

Мешала осень охру с бирюзой,
В кустах граната зяблик пел фальцетом,
Обласканное сердце бабьим летом
В мир посылало позывной: «Ты – мой!»

Орёл! Герой! И я была звездой.
Доверие связало нас обетом,
И упиваясь чувственным шербетом -
Ночами полыхали берестой.

Но видно кто-то наверху решил
Ввести нам яд сомненья внутривенно
И не оставил покаянных слов….

В алмазном фонде, в глубине души,
Под грифами: «Хранить века», «Бесценно» -
Я берегу к тебе свою любовь.

Деревня...
Солнце уж в зените, а я лежу на сеновале.
Камлает ветер на санскрите,
Петух выводит пасторали,
Залаял пёс по кличке Чалый, -
И.... разлетелись сны цветные...
О, как же я по вам скучала, Нью-Васюки мои родные!
Что те постели в гранд отеле?
В холодном саване из шёлка душа заблудится,
А в теле к утру всё ноет. Скользко. Золко.
А тут я нежусь на перинке, ищу глазами тень былого.
И в бликах, и в сухой травинке благословение от Бога.

Вдруг - накатило...

Одинокой волчицей ласково звал,
Приручал, и родным стал сучий язык.
Изменил... Не скулила. Бросок. Оскал.
С маху в милое сердце вонзила клык.
Не убить, удержаться б, да клык - кинжал!
Волчья верность и хватка - тут до конца!
Как убила - тАк выла, что мир дрожал,
На тропу осыпалась со звёзд пыльца.
А теперь: смерть учую - туда стремглав!
Позабыты инстинкты, природы зов.
Да от шалой волчицы - хвосты поджав
Убегают и своры ретивых псов...
Не уйти мне от боли, лютой тоски...