Авторское

О этот странный человек,
Зрачков пустынных созерцатель!
Во сне мне виделся Создатель
С таким же томным духом век,
С такой же теснотой в груди,
И грацией, и тонким планом,
Как у него. Простым обманом
Проник он в дом мой, впереди
Перстами выставляя трость.
Он мне представился, как гость,
Упоминая тех людей,
Которые его прислали.
Я знала их. Хотя - едва ли:
Давно забыла их скорей.
Нащупав кресло, он, как царь,
В густую мякоть гобелена
Немедля сел, свое колено,
Бесспорно, нервно...

На карте нарисован день.
Реальность создана бумагой.
Сознанье превратилось в тень,Ребенком следуя за мамой.

По ночам он думал
о смысле жизни,
Ворочался,
ворчал,
воровато глядел
На лежащую рядом любимую женщину,
На храпящую рядом любимую женщину,
И в такие мгновенья
он очень хотел
Стать убийцей,
тупым,
кровожадным
и гадким,
Потрошителем,
сволочью,
рецидивистом:
Но желанье стиралось
сопеньем в кроватке,
Расположенной здесь же,
сопением сладким,
Годовалого сына ,
чьим голосом чистым
Упивался мужчина,
про храп забывая,
И, с трудом засыпая,
Размышлял, в чем причина
Изменений в...

По небесной палитре разбросаны краски.
Оттенки различны
В степени несовместимости.
Я вижу формы - безликие маски -
Но в эпицентре твой образ.
В непостижимости
Этого странного сна,
Под кальку с реальности снятого,
Я медленно отхожу от окна,
Отправив небо в пределы квадрата.
Как смешно - за стеной ты,
В обычных думах о насущном хлебе,
Ты, невидящий высоты
И красок в застывшем небе.
Да, там, за стеной, ты. Один. Не нужен
Мне. Ну, а дальше - путь прост:
Дверь не толкну, не возьму за...

Легкий вальсок незатейливый тихо струился из форточки,
Он приземлялся холодным, бесхитростным голубем.
На тротуаре сидел человек, опустившись на корточки,
Перед разверзнутым люком, зовущим в безмолвие.

Словно тропа в невесомости, формула жизни свободная:
Форточка- выход из знания, люк - погружение в вечное:
И человек в ритме музыки, сложная производная,
Изобразившая в воздухе цифры решенья конечного.

- Да что уж там. Чушь полная.
Писательница, знаем мы:
А в доме грязь, и комната
Похожа на развалины.

- Ах, милый, будь поласковей.
Ты знаешь - все я сделаю.

- Кормить не надо сказками.
Я их не ем.

- В ночь белую
Так плещется фантазия,
Заполоняет голову:

- Не жизнь, а безобразие:
Тебе пора к психологу.
Когда с тобой женились мы,
Ты мне рубашки гладила,
Смешно сказать - мне снятся сны,
Что кормишь ты оладьями
Меня.

- Ну что ты сердишься?
Осталось заключение.
Потом же...

Я думала, любить легко:
пить, есть с одной тарелки,
следить, чтоб было молоко,
соль, сахар, чай и гренки...
Я думала, любить уметь -
как день встречать в окошке.
А можно просто не хотеть,
а можно стукнуть ложкой
и застонать от пустоты
в той важной части сердца,
где есть разбитые мечты
и ненависть
и - с детства -
привычка слышать слово ,
иметь не все, не сразу,
хотеть читать, хотеть конфет,
тайком сбежать из класса,
и делать все наперекор,
фарфор швырять и вазы,
кричать...

Картинно втягивают дым и красят губы.
На нарисованном лице глаза пусты.
Движения легки, а мысли грубы.
Слова глупы, затасканы мечты.

Я - среди них. Такая же пустая.
Обречена на тот же мерзкий бред.
Раскрашенная и глухонемая
Для чьих-то огорчений и побед.

Себя не слышу даже!
Снов не вижу!
Не понимаю смысла бытия.
И он становится совсем не важным
В пустынном мире полумертвых Я.

Ем.
Сплю.
Хожу.
Дышу.
А больше
не может ничего
моя душа.
Мне тошно.
Тошно!
Очень тошно...

Твой дивный свет,
полузабытых фраз
Лавандовое масло - каплей солнца на окне
Ты восстаешь во мне.
Ты загораешься не первый раз
И я в ответ на твой случайный
слог и свет в окне.
Полуразбитый лед
надколот чистотою в нас
Запутанные кружки, крошки, чай
Я сплю, а ты читаешь мне во сне.
Бальмонт.
Прикосновенье душ,
успокоение,
как в первый раз.

Отчужденье - странная игра.
Отчужденье - мера осознанья
Через боль в душе, негодованье
Мчится бесконечная молва

Отчужденье - странный поворот
После жизни, полной чаши,
Таю на глазах - уже не Ваша.
Поцелуй в полуоткрытый рот.
На прощанье, мщенье поцелуем,
Взглядом, жестом, нежными глазами
Пеплом на столе спираль рисую
Отчужденье - я уже не с Вами.