Аромат лилии

Голоса, голоса.. Но ни звука.
За окном лишь великая даль.
Посвящаются песни кому-то,
Ни тебе и не мне..
Очень жаль)
Снег стеною, песчинок лавина.
Что сказать?
Нету слов, мыслей нет.
Выходи. Может будешь мне сыном,
Я тебе прошепчу этот бред.
Те баллады о зимах суровых
О годах, о войнах.. Сосчитай
Скалько лет уже грянуло новых
Сколько лет, сколько бед..
Только знай,
Сколько гроз пронеслось безпричинных,
Сколько крови лилося рекой.
Кем солдат награждался по чину..
Все познай, все...

Я давно отошел,
это все ерунда
надоевшие слухи, скандалы и драки,
Я уже отлучился,
как ветер попав в провода.
перерезав полночные вихри.
распался на вздохи.

что срывались агонией криков
на рваных губах.
я сбежал на минуту из тела.
журчаньем шепча родника,
и поднес свою голову ближе
к прописанной плахе.

угодив в мир загадочных форм,
и диковинных трасс.
из совсем переспелого тела.
забытых понятий.

разве важно кто прав?
дав команду идти убивать,
он такой как и мы...

Ты врал, ты жил, и был со мной и с ней.
Я знала, но я любила….
Да любила – так как сейчас люблю сильней
А я молчала, слёзы лила.

Новорожденным закатом в степной колее
свернулась кинопленка магистрали.
Есть старый придорожный номер
на проветренном в пыль пустыре.
Остановимся там на ночлег,
утолим жажду дневного южного солнца.
Ключ в замке.
Сквозняком усталости слетаем
в поэзию ветхих
стен очага-однодневки.
Вода уносит с полуоткрытых век
километры степных погостов,
проводов мельтешащих ржавчину,
волнообразный матрас,
еще помнит
теплоту тысяч рук влюбленных.
Ночь заплывает в расселины глаз.
Видения...

Снежинки белые кружились на ветру.
Душа блаженно с ними танцевала.
Зима шептала, будто мне: «Тебе дарю
Я этот вальс из сказочного бала».

С Небес божественная музыка лилась.
Звучала грусть тончайшего минора.
И радость искорками радужно вплела
В морозный дух каденции мажора.

Снежинки звёздочками падали в сугроб,
А я летала. Сказкой наслаждалась.
И, отключив в себе всё тормозящий «стоп»,
Всё больше, глубже в чудо погружалась.

И вот, в сиянии прекрасном утопая,
Я...

Я стану стервой
Такой заразой
Чтоб отомстить всем
Жестко и сразу

Кого-то насмерть
Кому-то больно
А мне не жалко
А я довольна

Зло, боль, обиду
Я все забуду
И знаю, больше
Любить не буду

А я в отместку
Ударю сильно
Хочу, чтоб слезы
Лились обильно

Я буду жесткой
Трепать им нервы
Теперь уж точно
Я стану стервой!

Кутайся в плед, не кутайся – знаешь, не отогреться –
Стягивай чувства коконом, вышивкой – раны сердца...

Крестики роз и пионов, гладь васильков и лилий –
Сколько немых вопросов, что не произносились…

Только в душе таились грустью неимоверной
И изливались хохотом, под сигарету, нервно…

Нежнее, еще нежнее…
прикоснись ко мне наготою лилий,
распустись орхидеей в лунных тонах,
золотыми чашами губ зачерпни вино рубиновой ночи,
мерцанье огня опрокинь в созвездия рук,
флейтой ветра разлей в волосах жасмин и лаванду…
я подыграю.

Как в лесу стоит гора,
Под горою той – нора,
В той норе живёт Горыныч.
У Горыныча хандра.

Безнадёжно Змей влюблён:
Третий день в три горла он,
Не закусывая мясом,
Заливает самогон.

На горе стоит дворец,
У дворца – златой торец.
Вдоль торца Горыныч ходит,
Как заправский молодец.

Из окна торчит коса,
Плачет девица-краса.
Плачет горькими слезами,
Трёт накрашены глаза.

Слёзы горьки льёт она
И бранится из окна:
«Уходите, Змей Горыныч,
Вам Кикимора жена!

Вы – жанатый...

говорят,
срок годности
есть у любой love-story.
почему без тебя -
я самое мертвое море?
почему
у меня на всех
интернет-паролях
твои буквы
даты
и имена.
видит бог, я устала стирать
твои отпечтаки пальцев
ты впечатан
и вклеен так крепко -
не оторвать(ся)
не отбиться, не выжечь, не вытравить
этот карцер;
эти векторы
линиии
лилии
и письмена.
сколько можно любить по памяти
без подпитки.
выжимает до цедры
пропитывает до нитки
запираю все окна. двери. дворы. калитки...