Апельсиновый сок

Давно уж выжаты все соки,
Сухой я, как осенний лист.
И во мне мир такой же ломкий,
Пустой, как ветра в ночи свист.

Давно стараюсь дышать ровно,
Хожу, лишь на зелёный свет.
И всех условностей, спокойно,
Нелепый, слушаю запрет.

Я не сломался – надоело,
Пытаться что-то изменять.
Стен не пробьёт живое тело,
И мне системы не сломать.

Системы власти капитала,
В которой совесть мира спит.
Её нажива заковала,
В дельцов бездушия гранит.

А из меня мир выжал соки,
Я, как осенний...

Портные дождей, вы, оденете мою боль в красоту,
Синей ночью, где мой голос рассыпался на тысячу лет
Чтоб исполнить закон усталости;
А я, снова сложил ладони, пока поток уносил слова вниз.
Знайте, я не пойду в направлении обреченного времени,
Которое спит между цветами и маяком...
Знайте, я не знаю - приближается это или уходит.

И я отдал дань тому, что все вы - Божьи.
И я услышал кондак о том, что все вы - ничьи.
И я закрыл глаза в тишине аромата, чтобы сердце его увидело,
И, раздев...

Боюсь, что формат публикации не позволит разместить материалы всех 30 страниц, выдоенных редакцией на мои произведения….но
…..избранное из опубликованного в №12 альманаха "Синь апельсина" №12





Реки Ра



Тебе присягнут чернильные капли откровения.

Ты повернешься к солнцу,

И оно поправит прядь твоих волос...

Струны настроятся сами,

И мы, произнесенные ими -

Тело Бога и пыль под ногами,

Пойдем за мелодией,

Обжигая губы и гортань...

Пойдём молиться открытому...

Раковые шейки в собственном соку, получу я пенсию, баночку куплю. Пусть стоит до лета в кухне на виду, и соседи видят эту вкусноту. Впрочем не о них я вам сейчас пишу, а о банке с шейками в собственном соку. Летом будет праздник-80 мне, я открою банку прямо на столе. Зачерпну я ложкой шейки и сочёк, и наемся вдоволь хоть один разок.
Буду есть без хлеба, чтобы вкус понять, может быть соседи станут уважать. Скажут :'' Ну, дедуля, ты большой мастак, кушать шейки раков, ложкой, прямо так."
Ты...

Некоторые учёные утверждают в мире…
Коль искусственное мясо выращивать ныне!
Для экологии и ресурсов будет польза…
Да и зимой больше станет сразу мороза.

Парниковых газов меньше станет на земле…
Если животноводство перевести в мире везде!
Перевести животноводство и не будет навоза,
А не будет навоза, не станет газ выделяться
как с тепловоза.


Сенокосные угодья освободятся на земле…
Пресной воды больше станет в мире везде!
Ещё бы таких учёных, перевести во всём мире…
Народ зажил...

Мы жили у грохочущих дорог,
Мы жили в годы огненного лиха.
Отец всё звал на сплав по речке Сок,
По русской речке. Неприметной, тихой.

То снег закружит - суета сует,
То дождь, то беды расправляют плечи.
И вот отца давно уж с нами нет,
Мы не успели сплавиться по речке.

Но у меня растёт теперь сынок,
А жизнь идет ещё быстрее даже.
И поплывём мы с ним по речке Сок,
И что-то, может, нам она расскажет.

Не был миром я востребован,
Сварен был, в своём соку.
Путь то ль Адом, то ли Небом дан,
Был мне в радость сквозь тоску.

А я жил и к сердцу близко,
Заморочек дней не брал.
Не боялся, но и риска,
Если можно избегал.

Из себя героя корчить,
Не хотел я никогда.
Ведь я лишь один из прочих,
И соврёт моя бравда.

И кто как — я не востребован,
Жаль конечно, но при том,
Не дойдя к большим победам, ран,
Не столкнулся я, со злом.

И меня не сжёг мир светом,
Сварив в собственном соку...

Когда открываются двери в зиму
Осень устеляет листьями дорогу,
Чтобы зиме было легче спать
На ею застеленном ложе
Из снежных, пуховых перин
И блесток замерзших луж.
Тогда и я иду ей навстречу
и хоть в горле моем хрипит недопетая песня
а на столе одиноко наливается теплом недопитая бутылка пива,
я шепчу, а губы мои слипаются и не хотят твердить
то, что велит им мое сердце,
Губы не понимают речи сердца, не понимают слов его песни,
Музыка его и ритмы сильно беспечны, чтобы...

Перечеркнуло небо яркой нитью.
Гроза. И ночь. И вновь начнется дождь.
Июньский дождь, тепла водопролитье,
Возьми меня туда, где спеет ложь!
Туда, где из земного постоянства,
Под свежим запахом твоих холодных вен,
Ростками острыми врезается в пространство
Густое полчище обманов и измен.
Я стану облаком, взовьюсь в ночное небо,
В потоки снов, а после упаду
На поле лжи. И вырву с корнем стебли,
Чей сок в себе таит мою беду.

Через пару минут я забуду начало строфы
И никто не уловит подмены в конечном варианте.
Эксгумацией трупа займётся потом некрофил
И разложит по полочкам прах императорских мантий.

Аккуратно, с опаскою распеленает меня,
Чтоб не вызвать распад окончательный зыбкой структуры.
Когда с мумии схлынет тугая забвенья броня,
Развернутся дебаты вокруг моей хрупкой натуры.

Издевательством будет решение не замечать
Мои тонкие сборники дерзости в толстых журналах.
Пожалеет потомок...