Амарантовое платье

Сны мои жуткие, страшные, грязные,
Лица плывут предо мной безобразные,
Кошки облезлые,
Птицы безмозглые-дико орущие,
кучи навозные,
Платье залитое грязью блевотною,
Ноги опутаны тиной болотною,
Ногти обораны, зубы шатаются,
И на локте две пиявки болтаются,
Лезу, карабкаюсь, падаю, падаю,
В яму, в канаву забитою падалью,
Силы оставили, в памяти трещина,
Где же тропа что была мне обещана?
Сколько молитв обещаний и опыта
Роздано, вылито, сьедено, пропито?
Жаль умирать
И пол-жизни...

Грязно-белый потолок.
Грустные-грустные мысли.
Внутренний голос еще не умолк,
Вопрос не переосмыслен.

Вопрос не переосмыслен.
Ответ еще не обдуман.
Сомненья меня изгрызли.
Пора погадать по рунам.

Вопросы, печаль, тревога -
Вот и все, что меня ожидает.
Я боюсь уже верить в Бога,
Ведь и Он уж не помогает.

Он забыл, что я неразумная,
Я не знаю, где ложь, а где правда.
И пусть эта ночь безлунная
Подскажет, что делать надо.

Подскажет, что делать дальше,
Споет о безумном...

Семья селян - старуха, дед,
Держали птицу много лет
И на закате своих дней
Не знали бизнеса верней,
Чем курицу иметь, несушку…

Вот поутру зашла старушка
Проведать птицу.
Рябой звали
Они всех кур (уже едва ли
Тех, прежних, можно сосчитать)
И ну давай с порога звать
Её, как водится,
- Цып, цып.
У бабки с детства был принцЫп –
Проверить лишний раз не плохо.
Согнав с гнезда рябую квоху,
Она пошарила рукой…

Вот здесь покинул их покой
(Её и ейного дедА).
Как водится, всегда...

Не разделяю, ведь так только убиваешь.
И если нить не выдержит , то узел кровоточит.
В сердцах гранит , кто грызть его захочет.
Душа парит, наверно, только ночью .

Не говори, читай же между строчек.
Соблаговоли быть сдерженней и прочие
императивы так же склочны и противны.
В своей любви бываем мы кретинами.

И крыл размах и расстояний ужас.
Простой пегас был съеден мной на ужин.
И уток глас и злое карр вороны
мне не придаст ни свиты, ни короны.

Мой крестный фей давно забыл про...

Я растворюсь в тебе желанный мой,
Приняв тебя, не разлучусь с тобой,
Останусь жить, приму твои условия,
Зная, что тебя судьба мне уготовила.

Не нужно денег мне и платья пышного
Тебя, душой боготворю, ты, мое небо
Ненужно мне внимания излишнего
С тобой, останусь, где бы ты не был

Впервые, познаю, счастия знамение,
Этой нежности в век, не узнать другим.
Ты жизнь моя, любви олицетворение,
Ты мое сердце, согрей же его своим.

Ты спишь, мой миленький Лисенок,
Что видишь в безмятежном сне,
Быть может дом, работа снится,
А может мысли обо мне.

Или в красивом белом платье
Со мной идешь ты под венец,
Смотрю на сон твой безмятежный,
Звенит будильник – сну конец.

Зачем он раньше всех проснулся,
Разрушил мир из сладких грез.
Ах лучше б, сволочь, он сломался
Или Бабай его унес.

Владимир Тихонов

Чёрное платья , чёрный корсет.
В сердце прожжённом останется слет.
Бледная ночь и снова одна,
И на душе одна пустота.


Ветер уносит мысли твой,
Там где сжигают чужие мосты.
Крылья твои , в ночи не ведать.
Ты будто ангел , хочешь летать.


Там где кресты и пустота,
Ты оставляешь себя на всегдаю.
И на лице отпечаток луны
В сердце разбиты пустые мечты.

Денно и нощно кроится одежда из тонкого льна.
К первой примерке январь нежной шелковой нитью
платье сошьет из иллюзий планетного сна.
Шов, другой - возникают стихи и событья.
Мирный полдень -двенадцать ступенек крыльца.
И двенадцать колен пролагают дорогу в полночь.
Блудный сын стучится в покои единства Отца,
усмиряя материи волны, любви призывая помощь.
Расцветает шиповник в заброшенном райском саду,
почтальоны небесные- птицы несут благовестье.
Сказка скажется, в город зеленый...

Я в тот вечер изрядно устала:
восемь раз танцевала «на бис».
Под конец чуть с шеста не упала:
от усталости руки тряслись.
В нашем клубе «на бис» вызывают
ну, от силы, разок или два.
Три почти никогда не бывает,
и понятно: «колеса», «трава»…
Мужичок до того охмуренный,
что стриптиз для него – как бега.
Нашпигован бумагой зеленой,
а мужского в нем нет ни фига.
Сунет, скажем, двадцатку под лифчик
и собою немыслимо горд.
Весь сияет, как школьник-счастливчик
и глядит свысока, будто...

Пряным ветром дышать на развалинах стен городских,
укрываясь в тени одинокой оливы от зноя полудня,
слушать вздохи морского прибоя о распрях мирских,
крики чаек о пойманных рыбах в течениях будней.

Обмакнув в белопенные волны нептунов трезубец,
для русалок слагает поэмы властитель сердец
Аполлон - вечно юный певец. И, усталый безумец,
вавилонскую башню разрушив, примерил сиянья венец.

О, сестра моя, Парка! Доверь мне судьбы серебристую нить.
Отдохни от забот многотрудных, под...