Алла Пугачёва

Я засажен в черный список,
Как в тюрягу, как в дурдом.
Словно я шпион английский, —
Ненавидят зря почем.

Никому я зла не сделал,
Эт убийцы в королях!
От природы я несмелый,
А хамить — уволь Аллах!

Ною слезно и прошу
Без конца прощения.
Без вины обижен я,
Козлик отпущения.

Словно Джинн сижу я в списке,
Выпустят меня ж когда?
Я забанен сотней тысяч
Юзеров… Вот это да!

Я мысленно зову тебя гулять
По расцветающему саду.
Хочу тебя за руки нежно взять
И закружиться "до упаду".

Бродить с тобой по сумеркам аллей,
Болтать о чем-либо попало,
И по движеньям губ, ресниц, бровей,
Понять, что сердце прошептало.

Хочу в глазах твоих любовь испить
Хмельную радость единенья,
Я пьян тобой, и мне уже не скрыть
Необъяснимого волненья.

Я мысленно зову тебя гулять,
Но даже имя не могу назвать.

Секунда за секундой отмирая,
Осыплются ненужной шелухой
И дряхлый день, в закате догорая,
Уходит на заслуженный покой.

Пустеет сквер и в липовой аллее
Гитары звон опять волнует кровь.
А может, о несбывшемся жалея,
Оплакивает прошлую любовь.

Пестреют кухни сыпью занавесок,
Проглотит ночь скупой неяркий свет.
Вникая в суть пустых рекламных фресок,
Глава семьи полезный даст совет.

Несутся по предсказанным маршрутам,
По руслам улиц, тонущим в пыли,
Не видя светофоров, почему-то...

Уже от мыслей никуда не деться.
Пей или спи, смотри или читай,
Всё чаще вспоминается мне детства
Зефирно-шоколадный рай.

Ремень отца свистел над ухом пряжкой,
Глушила мать штормящий океан
Вскипавших глаз белесые барашки,
И плавился на нервах ураган.

Отец прошел войну, он был военным,
Один в роду оставшийся в живых.
Я хлеб тайком носил немецким пленным,
Случайно возлюбя врагов своих.

Обсосанные игреки и иксы
Разгадывались в школе без конца,
Мой чуб на лбу и две блатные...

Сегодня шестнадцатое,
Июль.
Жара обдает унынием
Мутные окна квартиры.
Федерико Феллини
И ночи Кабирии
На пару с взъерошенной псиной
Проедают время лета.
Мирное опустошение.
Южные сны при свете
Городского солнца
Льются дыханием винным.
Надоедливый шум
Мечты.
Та, что разбавить в силах
Последние сводки
Глухой пустоты
Утонула в московских пробках.

Семнадцатое.
Рюкзак с утра раздался пенной массой.
Бодрячком
Очередная порция скандала
С престарелым родственником.
И, все-таки...

Высохший рот и песок на зубах,
Крика не слышит далекий Аллах.
Как беспощадного солнца кураж,
Пылью осыпался лживый мираж.
Фляга пустая давно без воды.
Грифы кружат в предвкушенье беды.
Силы теряя, ползу на бархан,
Чтоб найти след, где прошел караван.

Жажда, когда просто хочется пить.
Жажда, когда разум требует – жить.
Жажда, когда в вышине облака.
Жажда, когда не слабеет рука.
Жажда, когда рядом друга плечо.
Жажда, когда в сердце вновь горячо.
Жажда, когда через силу – забыть.
И...

Женщина в красном, как ясное пламя металась,
Пыл маскарада и вьюги внезапной лавина.
Где-то в метели она навсегда растворялась.
Только молчал Пианист, все страданья отринув.

В музыке этой усталые души тонули.
И никакие другие его не прельщали.
Только в печали они в ту аллею шагнули.
И растворились все беды у них за плечами.

Женщина в красном, но кто она, где и откуда?
В этой стихии, как странная боль проявилась.
Ждали тогда откровенья другие и чуда.
Только богиня в аду в этот миг...

Не узнать меня в метели дней,
Заблудшего за край таблиц.
В задумчивости парковых аллей,
Среди портретов и бескрылых птиц.

Не узнать мне вчерашних зеркал,
И поступи отчаянных сердец.
В которых бьётся мысль к вискам
Закрыть мечтаний кованый ларец.

Не узнать в потоке созерцанья,
Прошлого былых страниц.
И всё, что суждено понять нам -
Не нужно создавать себе границ.

Срочно нужен нам верблюд!
Где верблюдов продают?
Может, будет зоосад? - Нет!
Будет здесь алле-парад?- Нет!
Он бы маме помогал-
крошки с пола собирал,
Ну, и нам помог немножко
Всю за нас доесть картошку,
Суп с тарелок доедал
И за нами убирал,-
Все б блестело там и тут.
Очень нужен нам верблюд!
Вам такое и не снилось,
Если б с ним нам повезло...
Третий горб, наверно, вырос
За неделю у него!

Жизнь блестела, словно твой паркет.
В тишине густых сосновых палок
Женщина качалась в гамаке,
И арахис жареный жевала.

Белый пудель стриженным хвостом
Всё махал, на солнце члены грея –
Женщина читала энный том
Сочинений Э. Хемингуэя.

В щели глаз лились живой водой
Строфы занимательных историй
Про окопы первой мировой,
И о старике, ушедшем в море.

Я был рядом, лучший друг семьи,
А точнее - лучший друг хозяйки.
Ежедневно, с часу до семи,
Рассуждал, качаясь в раскачайке...