Алые паруса

Все образуется и будет тихий праздник
Для двух, до края излюбивших, душ.
Застынет все, но ветерок проказник
Не даст разгладить лица мутных луж…

«Все образуется», - мы шепчем как молитву,
Порой, не веря праведности слов.
Махнув на все рукой, ведем себя на битву
За радость неснимаемых оков.

Все образуется? Но нас никто не спросит,
Гранит у ног поставить или крест.
Весна по нам всплакнет, иль зарыдает осень.
В земле еще полно вакантных мест.

Все образуется! Хватило б...

И теперь, загнанная в угол, краем живой плоти и
вонзенной иглой сознания понимаешь –
как противен фрак и декольте на обочине пыльной дороги.
Как навязчиво выглядят одинокие пальмы и
как некстати всеобщее голосование, пискливое брюзжание и заносчивость.
Как отчаянно пульсирует в тебе
в другом увидеть отражение,
но оно лишь тускло мелькает и оседает пылью.
Вороватая крадучесть спешки и упреков скольжение.
Об асфальт, напрягаясь, трутся шины,
ершатся щетиной.
Взгляд на...

Плыл по морю бриг из Риги,
Вёз баранки и ковриги.
Рыбу, крабов, пробки, ром
И большой сундук с добром.

Тридцать три матроса в робах
Рома в трюме брали пробы,
А один из них багром
Отпирал сундук с добром.

Может, в нём пиастров груды,
Может груды изумрудов?
Может, просто серебро?
В общем, нужное добро.

Тридцать три матроса с рома
Стали кривы, стали хромы,
Дружно взяли по багру,
В сундуке пробить дыру.

Тридцать три матроса споро
Накромсали щепок гору.
Снизу, сбоку, наверху...

Сон мне снился на рассвете
Сладкий, чудный сон.
Как хотелось мне навеки
Жить остаться в нем!

Снилась мне во сне былинка,
В поле, что росла.
Ее ветер как ребенка
На руках качал.

Снились дивные рассветы
На большой реке
И закаты как пожары
Снились мне.

Снилась мне во сне блондинка
Я о ней мечтал.
Наши взгляды, словно цепи,
Разорвать нельзя.

И вросли вдруг в друга руки,
И слились тела.
Мое тело и блондинки
Как одна стена,

И душа летела в небо
Как на парусах!
Наши...

Я устал быть лишь твоей мечтой,
Я хочу быть частью твоей яви.
Я склоню колени перед той,
Что обнимет крепкими плечами,

Занесет осеннею листвой,
Отогреет теплыми речами...
Я склоню колени пред тобой
Долгими апрельскими ночами.

Ведь ты хочешь быть моей мечтой,
Ведь ты просто грезишь моей явью.
Этот романтический отстой
Повторяет дикое "ай лав ю"

Изо всех щелей. Куда не плюнь -
Всюду однотипные сюжеты.
Черный ворон, словно белый лунь,
Выбирает угол рикошета.


В мгновенье...

От "А" до "Я" - в котомке Книгоноши,
не коробейник, торговаться неуместно.
Не делит мир на гадких и хороших,
под Солнцем есть золе с алмазом место.
Бродить ли, бредить, пить ли в баре бренди,
глотать земную пыль, давать обеты -
не больше в этом смысла, мой эффенди,
чем в киевской поджаристой котлете.
На первый взгляд -бессмыслица. Ваш хаос-
близнец с моим придуманным порядком.
Мечта и нищета, как белый парус
листа с шифровкой жизни из тетрадки.
Вращаются ритмично две планеты...

Короткий путь остался кораблю,
Что жизнью человеческой зовется…
А я в сто раз сильней тебя люблю,
Послушай, как упрямо сердце бьется.
И словно птица рвется к небесам
И солнцем восхищается, утрами
На корабле тугие паруса
Готовы спорить с новыми ветрами
Не время уходить мне с корабля
И покидать с прощанием планету
С тобой мне море и земля
А без тебя, как и жизни, нету…

Ты кто? Спросил я у дождя
Зачем упал на землю ты?
Он мне ответил: для тебя,
Чтоб жил ты в мире красоты.
Ты кто? Спросил у ветра я
Зачем летаешь в облаках?
Он мне ответил: для тебя,
Чтоб жизнь плыла на парусах.
Ответь мне солнце, кто ты, кто?
Спросил у яркой я звезды.
На миг задумалось оно,
Луч света до твоей мечты.
А ты кто милая моя?
Зачем мы встретились с тобой?
Чтоб я могла любить тебя
И знать, что счастлив ты со мной.

Ты не скули от боли, муки адской
На предсказание гадалки ты наплюй.
Не осуждай веселья шутки блядской
Не удержав напрасно не ревнуй

Знай, только риск цена всему на свете.
А тот, кто вжил в спокойное житье,
Как паруса, утратившие силу
По сути дела жалкое тряпье...

Двор итальянский зарос виноградом,
Тенью манит за резною оградой.
Север своё подарил мне сиянье,
Черное море - шторма дыханье.

Парус надежды - Балтийское море,
Белая Русь - горечь неволи.
Средняя Азия - плов и лепешки,
Ну, а Москва - всего понемножку...

Но почему-то мне стал самым близким
Старенький дворик Иерусалимский.
Десять ступенек, сотня ворот,
Сердце от счастья на Яффо поет.

Значит нужны были странствия эти,
Чтобы понять, где твой дом на планете.