23 февраля

Ух, ты! Какой мороз –
Студёный воздух колок.
На веточках берёз,
В широких лапах ёлок
Вдруг вспыхивает луч –
Зелёный, жёлтый, синий!
То лепестками с круч
Летит, искрится иней.
Кружу внутри его
весёлого смятенья,
C восторгом пью снегов
Февральское цветенье.

13.03.2013

Там, где оставил жемчуг свой февраль,
где сердце билось мягко и бескровно,
я помнил только ночь,
я забывал
слова и имена,
я помнил,
только холод
вещих снов
под тяжестью молочного опала
луны,
и блеск зеркал, и след огня
в твоих руках,
всё знавших наперёд.
А впереди –
развилка облаков,
весенний воздух, как глоток глинтвейна,
и шелест чёрно-белых сквозняков
берёзовых аллей,
и глаз твоих апрель…

Вновь с белого листа
Как тихо, как безлюдно
Чернеет край строки
Хозяину пера.
Последняя звезда
Сквозь мраморное утро
И инквизитор сна
Считает зеркала.
Прожилки тленных слов
Все саваны по меркам
Отпляшут на тебе
В свой предрассветный час.
И нежно голубой
Размажется по стенкам
Не смея взять взаймы
Тех строк что для тебя.
Помеченным числом
Февраль упал в чернила
И бледно в тишине
Колеблется душа...
Я наживо пишу,
Чтоб намертво остыло
Всё то, о чем так больно...

Я повторю: люблю тебя, люблю,
А за окном земля одета в стужу.
И слово вырывается наружу
В посредники к седому февралю.
Я говорю: пусть будет чистым слог,
А в людях приживется справедливость.
Отступят и корысть, и суетливость,
И мир откроет тысячи дорог.
Я покричу, что ты одна в судьбе,
А все другие проходили мимо.
…И линия руки неотвратимо
Направлена к тебе, как в ворожбе.

Март куда-то убегает.
Он домой с поста спешит.
Видно там его встречает
Симпатичная на вид
Сердцу милая супруга.
Надоела им разлука.
Бросив кучу важных дел
Март с работы улетел.

Не дождался он Апреля
И устроил выходной.
Что же делать в самом деле?
Катастрофа! Ой-ой-ой.
И Апрель не успевает.
О проблеме он не знает.
Февралю пришлось опять
На работу приезжать.

Провальсирует жизнь нам свои кренделя,
Раз, два, три, раз и вырастут дети и внуки,
И останется лишь доверять февралям
Невозможность увидеть и чувствовать звуки.
Будут тикать часы оглушающе в ночь,
Преимуществом вечности время - гордиться,
Нам же - мёрзнуть да зря одеяло толочь,
Промокая набухшие прошлым ресницы.
Раз, два, три, и забрезжит затактом рассвет,
Отражаясь в стакане с водой для таблеток.
Отвальсирует пульсом неровным балет,
Оставляя на сердце следы от балеток.

Грусть моя обитель...
Колыбель... печаль.
Тихо плачет скрипка...
И в душе... февраль.
Где ты мой любимый...
Где ты мой родной.
Где ты мой единственный...
Долгожданный мой.

Стелит одиночество...
Для меня... постель.
Мне в неё не хочется...
Неуютно в ней.
Где ты мой любимый...
Ты приди скорей...
Улыбнись и обними...
Сердце мне согрей.

У раскрытого окна...
Я немного постою.
У небес опять тихонько...
Я о чём-то попрошу.
Колыбель моя готова...
Грусть в ней и тоска.
Где ты...

Без пут и криков, не ожидая похвал, влез
в ярмо бликов, создал свой карнавал, без
воли и посыла, атман гнал по полю своих
стихов, (повторял ему всё в спину):
- Вой.....(прислушивался),.. Мило...
Землю не сдвинуть с мёртвой точки, зарж-
авели рычаги и оси, (жёлто чёрное), осы со-
брались на кисть винограда дербанят, ис-
текает соком,всем есть место в мире.
- Жестоком.
Сквознячок. Пойду спать, усталость, запол-
няет пространство мозга, отдохнуть и наб-
раться сил, чтобы снова с утра...

Ещё зима, и снег – перо небесное
легко кружится над уснувшим белым полем...
Но елям в снежных полушубках стало тесно,
и подо льдом реке мечтается о воле...

Ещё зима, но небо рвётся ввысь,
невольно путая февраль с началом марта,
и струи солнечного света полились...
Мир напоить собой пытаются с азартом.

Ещё зима, но воздух чистый и морозный
уже пропитан наступающей весной...
Сосульки грустные сдержать не могут слезы,
вдруг, осознав весь ужас бренности земной.

Есть места еще шальные,
Где часы идут не так.
Тянут тропочки лесные,
На Серебряный Пятак.

Там ручей с земли сочится,
Слышно уконье совы.
Где роса днем серебрится,
В сочной зелени травы.

Где на тоненьких побегах,
Лист осиновый дрожит.
Шелестит трава Вербена,
Цветом ярким ворожит.

Где лучи прямого света,
Согревают старый пень.
Где пьянящий запах лета,
Нежит тайной каждый день.

И упрямо, и завидно,
Мох цветет в седой коре.
Было бы все очевидно,
Если бы не в феврале...