Подавай

Не ставь бог знает что, за бекешу (Ивана Ивановича),
смушки, те, что с мороза, похолодало, а так листвы
покрывало, золотисто, желто, а Аграфия Федосеевна
ещё не ездила в Киев, но уже откусила ухо у заседате-
ля, ах приятели были, два Ивана, миргородские, а ты
нам не пой песен, уродские, нам всё едино, неинтере-
сно, а он: «чресла, перепоясаны кушаком, красным ат-
ласом», как ком в горле, чуб, на заборе глиняный гор-
шок, а для нас шок, позабыли, или вообще не любили,
не знали, слова повторяли, матерные, основные, для
связки, лихие, да ещё какие, не скинуть исподнее, не
остаться в рубашке, не пить чай в пруду, по горло в
воде, а он всё одно: «не, да не», не люблю прозу жиз-
ни, праздник, именины души (подавай), и не тормоши с утра,
дай поспать, а он мать его мать, ругался, не мог по-
нять, что некрасиво, а братство, дружба, превыше
всего, а конь кричал иго-го, увидел кобылу или она
его «кто участвовал в съедении дынь?» «остынь не
так это важно, а если чёрт свяжет веревочкой, жди
издёвочки», жизнь прекрасна, раздвоена, а у кого и
растроенна, скрыта, от взгляда, но не забыта, а надо
помнить, как ветви врывались в комнаты с яблоками
и грушами, возьми нас скушай, просили, а когда го-
лосили, драли глотку, сливы, вишни, черешни, цве-
ли подсолнухи, зрели огурцы, зелены и жёлтые ды-
ни, съев, собери семена, запиши, когда и с кем, а
так всё тлен, блины на тарелке, крыши очеретом
крыты, а вам корыта, чтоб не разбили, берегли и
были умыты, и одежды чисты, белоснежны, как
души, а он, всё бубнил: «Послушай», был пьян,
да разве это изъян, или хвороба, позову протопо-
па, отца Петра, пусть отмолит, снимет грех с души,
успокоит, (из Келеберды), а у Гапки свежи щёки и
голени, (лапки), в запаске ходит. Уволили, дни про-
шедшие, оставив настоящее, и будущее,
манящее