1978... Я видел под утро дворец... 2012

Мне озноб не мешает любить тебя.
Как и пуля, застрявшая в сне –
Не мешает лететь в те события,
Где мы рядом сквозь слезы и снег.


Мне разлука -
не может -
ласкать тебя -
запретить
в наших письмах шальных.
Пусть по бревнышку космос раскатится,
Мы роднее с тобой всех родных.


И не важно – хоть в полдень, хоть полночью
По рецепту судьбы иль врача
Я приду к тебе наново плотничать,
И быть рядом.
И сердцем стучать.


+


Согнутые в коленках губы... (1978)


Подхожу к чистому листу бумаги,
Становлюсь на колени
И начинаю выкручивать лампочку
Собственной головы.
А по жарким стенам проплывают
Мои восьмивесельные тени
И эта полураздетая комната
С пепельным осколком халвы.
Я понимаю, что это чуточку походит
На бред и вообще-то это нельзя
В печать.
Надо писать о траве, о деревьях,
О птицах.
Надо поменьше висеть в воздухе
И в воздух кричать,
И главное не ходить по этим
Отвесным проваливающимся лицам.
Но когда вы приходите домой
И садитесь завтракать за кровать,
И набиваете рот изломанной
Кривой подушкой,
А потом вашу память начинает
Гусиными перьями рвать
И на хмурую деревяшку глаза
Застегивать душу...
А мне плакать хочется,
Пить хочется, хочется петь,
Хочется оставаться таким же
Свободным и грубым…
И льется стакана прозрачная
И белая медь
На стиснутые ключицы -
И на согнутые в коленках губы…
Губы твои! Я знаю…
Я чувствую их как снег
Возле виска, гудящего, словно
Колокол…
На мятом снегу простыней
Обуглился человек.
Черные ветки костей остались -
И губ твоих желтое облако.


+


Сколько можно идти... (1978)


Сколько можно идти
По безлюдной скрипучей дороге
Мимо редкого черного леса
И белых полей?
Уходила весна,
Осыпалась сирень на пороге.
Что-то теплое было
В усталой походке твоей…

Ни огня впереди,
Ни следа,
Ни ночлежного дыма…
Мутных веток куски
На ладонях, на талой щеке…
Упаду и не встану.
И руки мои нелюдимо
На земле затвердеют…
И солнце зайдет вдалеке.

И меня провезут
По тяжелому, длинному снегу
Мимо окон твоих,
Мимо залитых светом дверей…
А пока отдыхай,
Улыбайся, от мальчиков бегай…

Что-то теплое было
В усталой походке твоей.


+


На восьмой день... (1978)


Мы неделю с тобой дышим порознь.
Мы семь лет с тобой – не встречаемся.
Семь столетий в душе – только прорези.
И семь вечностей в ней -
Отчаянье.


Мои сны кирпичом забинтованы
И, похоже, уснуть не удастся.
Вот теперь – беды стали бедовыми.
Вот сейчас – ад становится адским.


Пустота - ненавидит движение.
И поэтому жизнь моя встала.
Мир застыл, но идет -
Обрушение.
Кровь стоит. Но течет в венах
Старость.


Всю неделю - поджоги и подлости…
Тихий ангелов плач… рёв Господень…

Я хочу отрулить с края пропасти.
Я тебе позвоню –
На восьмой день.


+


из книги стихов "В РЕБРАХ СЛЕВА..." 2012


Я видел под утро дворец... (2012)


Я видел под утро дворец…
из наших сплетенных тел…
Так плавно… друг в друга вошли
мои и твои горизонты…
___
_______

У вечности горький вкус.
Я жду тебя. В пустоте.

Ты знаешь, от слёз на щеках…
ведь тоже бывают
мозоли…


Идут под «копирку» сны…
Болтаются и гремят —
те города,
где опять
мы странно с тобой разминулись…

Я так ненавижу себя.
А заодно — и тебя…
А В ПАЛЬЦАХ ОПЯТЬ ВСЕ ТА Ж
понурая связка улиц…


Я видел под утро дворец —
из наших
сплетенных тел…
И я выстилал миры
неистовым листопадом…

Конечно же, я любил!…
Конечно же, я хотел…

Всё было — святым и прямым…

Будильник один
был горбатым.


+

Майкл Томас Космика
Обнимаю вас
сердцем.