Той, которая знает...

Когда усну, и образ твой приснится,
Душа забьется птицей о стекло,
Но наше время, нет, не возвратится,
Когда мы были мыслями – одно.
Когда играло солнце на ладони,
И смех летел, как бабочка, крылат,
И дух свободной, ветреной Гаскони,
Пронзал своею шпагою до пят…
Когда шептал единственное Имя,
Как заклинанье скандинавских Фей,
Но только в жизни черно-белом фильме,
Тебе другой был ближе и родней…
И я ушел. В те зимние дороги,
И утонул в сугробах января,
Но что с того, что отморозил ноги,
Сражаясь за Россию и Тебя…
И что с того, что прежний рай покинут,
И опустел уютный кабинет,
И что с того, что наши души стынут,
Под грузом слов несказанных и лет…
Зачем ты снишься жизни на закате,
И снова даришь милые черты?
Так только брызги оставляет катер,
Среди речной великой пустоты.
Так солнца луч, скользя по ветхой крыше,
Окончит путь на затхлом чердаке,
Где гонит ветер старые афиши,
Бродяга-ветер, вечно налегке.
Как больно и как резко оборвали,
Наш неземной, прекрасный диалог,
И в черно-белом жизни кинозале,
Над нами грубо посмеялся Бог…
Наш прерван фильм. Пылится он на полке.
А кинопленку – мыши догрызут,
Что кинопленка! Сердце – на осколки,
Разлуки вечность – чем не страшный суд?