Март. Coda

Нам пережить четвёртую весну –
на придыхании желтеющего снега,
в светотенях серо-сырых сугробов –
сказало, в ручеёк свитое, время,
и в Дельфы не ходи.
Погоды истерия, раскисшие ключи,
но ночь короче всё, а значит – и бессонница.
Я вышел в 7:00,
налив 100 грамм в зрачки
искристой пены солнца;
я для других ослеп – так прозревает сердце,
цепляя вечный голод
живой стихии, голос стихоподобных форм
любви – все признаки постзимнего расстройства –
я не расстроился ни капли.
Овал весенней капли,
набухший тёплой кровью,
упал с карнизной планки,
и электрическое поле бирюзы
зажгло его бутоном фонаря.
Закончились слова, остался талый луч
на скулах льда, коре опрелой, складках
растрескавшихся губ, и чёрная печаль
в цветной обложки марта –
мемориал погрязших в скуке луж.
А ночь короче всё, и значит – не до сна,
у кофеино-никотиновой скрижали.