Еще лежат сугробов шапки,
И на реке не тает лед.
Но дух весенний, сердцу сладкий,
Нас крепко за душу берет.
Еще, бывает, подморозит,
Поземка зимняя кружит,
Но ветер всюду хмель разносит,
Как Лель над сердцем ворожит…
И поутру, весною пьяный,
Встречаю красную зарю,
Ее приход, такой духмяный,
Как запах ангелов в раю…
Иду по улице неспешно,
И грез вдыхаю аромат,
И сердце бродит безутешно,
По облакам, где райский сад.
Оно поет, как будто птица,
И ввысь стремится улететь –
Какие милые все лица,
Как сладко в чувствах умереть!
И проводить влюбленным взглядом,
Толпу студентов молодых,
И с этим призрачным отрядом,
Вдруг вспомнить о годах былых…
О тайных встречах вечерами,
О ранних солнечных лучах,
О лицах, скрытых веерами,
О женских трепетных плечах…
О том сердечке, что на парте,
Ножом влюбленный ковырял…
Потом к ногам любимым падал,
И в омут чувственный нырял…
А как учили вместе право,
И как тебя с зачета ждал,
Как, не желая мыслить здраво,
Кипел страстей девятый вал…
Как нам лектории казались,
Для душ влюбленных тюрьмой,
Как в грохот улицы бросались,
Мы опьяненные судьбой…
Я по заснеженной тропинке,
Блуждаю в мысли погружен,
И на ладони тают льдинки,
Сердец разбитых бывших жен…
И лишь одно со мной осталось,
Но обрученное навек.
Так что же с нами всеми сталось,
Скажи мне, встречный человек?
Поведай, призрачный прохожий,
О тайнах брошенных сердец.
И ты ведь был несчастен тоже,
Когда порол тебя отец…
Когда твою любовь распяли,
И лодка вдребезги о быт…
Зачем же нас таких создали,
Когда с рожденья дух убит?
Когда повсюду меркантильность,
И только выгода во всем.
И есть ли где-нибудь стабильность,
Иль для страданий лишь живем?
От этих зимних философий,
Меня отвлек собачий лай –
И пряный, терпкий запах кофе,
И споры глупых птичьих стай…
И понял я, что может, надо,
Не рассуждать, а просто жить,
И в этом есть своя отрада,
Чтоб каждым мигом дорожить…
Но тень любви опять мелькнула,
И затерялась среди книг,
Как будто молодость всплакнула,
И вновь забил тех чувств родник…
Потом вдруг статуей застыла,
Навек в узорах детских нот,
И женских чар немая сила,
Мне трется об ноги, как кот…
Опять она – земная сила!
Неодолимая судьба!
Мое что сердце пригвоздила,
И начертала путь – борьба!
Как будто статуя свободы,
Ты держишь факел из страстей,
Текут на Север жизни воды,
Промеж колонок новостей…
Тебя узнал…
И ты узнала…
Пересеклись опять крестом –
Опять душа моя познала
Тебя в обличии святом.
Пересеклись – какие муки!
Зачем? Скажи, в последний раз,
Ты мне ломаешь ноги-руки,
В тот роковой и смертный час?
Как смерть тогда ты мне явилась,
В своей бездонной глубине,
И тайным знаком объяснилась
Что трепетал тогда во мне…
Ужаль, ужаль, мне больно, знаешь.
Твоих волос я пью руно.
Ты каменеешь, не страдаешь,
Тебе теперь ведь все равно.
Моей любви вновь бьются волны,
О скалы гордые твои.
Где сколько душ крушили челны,
И разбивали фонари…
О, мой палач, опять явилась!
Слепым возмездием богов!
Моя душа чтоб удавилась,
Промеж наставленных рогов.
Но не дождешься. Я сильнее.
И стал мудрей, не забывай.
Ты поищи себе еврея,
Сиреной спой ему про рай.
Но проведи дверями ада,
Где пышет лоно Лили Брик,
Твои гримасы гей-парада,
Твой садо-мазо - я постиг…
Уж лучше буду псом постылым,
Из тех, что воют на луну,
Чем я предам святую силу,
Души гитарную струну…
Сними же маску! Кто ты, дева?
Зачем преследуешь меня?
Я не пойду с тобой налево,
За все красоты сентября.
Я удавлюсь в своей печали,
Но я жене не изменю.
Меня с ней ветры повенчали,
Ее лелею и люблю!
Люблю за преданность, и нежность,
За дом, заботу, и тепло.
В твоей душе течет безбрежность,
Но не возьмусь я за весло.
Не аргонавт уже я боле, прости Лаура,
Не сердись.
Моя душа уже не дура,
Она обиделась на жизнь.
Опять пришла поиздеваться,
Любезный мой маркиз де Сад.
Взглянуть жеманно, поломаться,
И затащить меня во ад…
Чтоб я искал тебя напрасно,
Среди московских фонарей,
Ведь запах крови моей красной,
Тебе всех запахов милей.
Как будто с платины горгона,
С твоей порхнула головы –
Твое кричит святое лоно,
Я слышу этот крик совы!
Но не уйду уже с тобою,
Ты прокляни меня навек,
И не расстанусь с головою,
Хоть снись ты мне из века в век…
А зло уйдет. И двери ада,
Святой Господь вновь затворит.
Утехи жалкого де Сада –
Уже не то, что так манит.
Тебя узрел себе на горе,
А ведь прошло двенадцать лет!
И ранам сердца мало соли,
Петлю бы им да пистолет…
Да только нет висков и шеи,
И головы, куда стрелять.
Я не повешусь, как Есенин,
Тебя, судьба, меня не взять.
И хоть пришла ты на распутье.
За счастьем, видимо, моим.
Твоей жесткой смертной сутью.
Я от измены и храним…
Какое новое заданье?
А может, грудью лечь на ствол?
Как ты жестоко мирозданье,
И шпаги чувственной укол!
Прости, весна!
Не ждал такого!
Жил беззаботно, словно пес,
Но ветер жребия лихого
Мне снова весточку принес.
Что с нами будет, жизнь Елена,
И как поспорить нам с судьбой?
Моя душа скорбит от тлена,
Мой пепел скорби - голубой.
Как будем жить, коль наши души,
Разводит дерзкая весна.
Так нос японца запах суши,
Лишает отдыха и сна.
Пока держусь, но груз печали,
Меня и давит, и томит.
Под солнца яркими лучами,
Весна, прелестница, парит…
Да, да, – весна. Я это понял.
Она опасна для сердец.
Отсюда в сердце столько боли,
И брачный тягостен венец…
Вновь рвется сердце, словно птица,
Опять в неведомую даль.
В весну, как в женщину, влюбился.
А ей меня совсем не жаль.
И как мне жить теперь, не знаю.
Куда идти мне, не пойму.
Ее из тысяч лиц узнаю,
Желанной, милой назову...
Тот лик весны, в том магазине,
Уж не забуду никогда.
Душа в тоске, душа в трясине,
И мчит ее туда-сюда.
Я ждал весну, как верят в Бога.
Она пришла. И только боль.
И снова эта недотрога
Меня грызет, как будто моль.
Весна, зачем ты так жестока?
Весна, зачем тебя воспел?
Иль я – поэт по воле рока,
И смерть – поэтов всех удел?
А может, год пришел последний?
И ты - последняя Весна?
И отойдут загаром летним,
От нас и солнце, и луна...
А может, ты предупредила,
Что мой кончается маршрут.
И душу, что разбередила,
Уже не трогает уют...
Спасибо, что сама явилась.
И так уважила сполна,
Ведь ты мне раньше только снилась,
Как черноморская волна.
Нет, не забыть тебя вовеки!
Твой лик вскружил, заворожил.
Как будто я хаджою в Мекке,
Отведал кровь с бараньих жил…
Теперь мы связаны с тобою,
И сердце на двоих одно.
Я долго верен был покою.
Теперь иду с тобой на дно…
Там разобьюсь, как каравелла,
И стану кладом вековым.
Весна, весна, мадонна Белла!
С ее прищуром роковым.
Теперь ты снова будешь сниться,
И не отпустишь по ночам,
И будет боль моя струится,
По женским бедрам и плечам.
Не пощадит весна поэта.
Испепелит она меня.
Чтоб вновь была любовь воспета,
В горниле вечного огня…
Там улыбнется вещий Мэрлин,
Дракон разинет пасть свою,
И Ланцелот, как рыцарь первый,
Вновь загарцует на краю…
И обретет он Гвеневеру,
Артур поделит Камелот,
И так воздаст ему за веру,
За кровь пролитую, и пот.
За жар великий истин вечных,
И за любовь, где меры нет.
Что не погаснет в высях млечных,
И на земле – как солнца свет!
И на реке не тает лед.
Но дух весенний, сердцу сладкий,
Нас крепко за душу берет.
Еще, бывает, подморозит,
Поземка зимняя кружит,
Но ветер всюду хмель разносит,
Как Лель над сердцем ворожит…
И поутру, весною пьяный,
Встречаю красную зарю,
Ее приход, такой духмяный,
Как запах ангелов в раю…
Иду по улице неспешно,
И грез вдыхаю аромат,
И сердце бродит безутешно,
По облакам, где райский сад.
Оно поет, как будто птица,
И ввысь стремится улететь –
Какие милые все лица,
Как сладко в чувствах умереть!
И проводить влюбленным взглядом,
Толпу студентов молодых,
И с этим призрачным отрядом,
Вдруг вспомнить о годах былых…
О тайных встречах вечерами,
О ранних солнечных лучах,
О лицах, скрытых веерами,
О женских трепетных плечах…
О том сердечке, что на парте,
Ножом влюбленный ковырял…
Потом к ногам любимым падал,
И в омут чувственный нырял…
А как учили вместе право,
И как тебя с зачета ждал,
Как, не желая мыслить здраво,
Кипел страстей девятый вал…
Как нам лектории казались,
Для душ влюбленных тюрьмой,
Как в грохот улицы бросались,
Мы опьяненные судьбой…
Я по заснеженной тропинке,
Блуждаю в мысли погружен,
И на ладони тают льдинки,
Сердец разбитых бывших жен…
И лишь одно со мной осталось,
Но обрученное навек.
Так что же с нами всеми сталось,
Скажи мне, встречный человек?
Поведай, призрачный прохожий,
О тайнах брошенных сердец.
И ты ведь был несчастен тоже,
Когда порол тебя отец…
Когда твою любовь распяли,
И лодка вдребезги о быт…
Зачем же нас таких создали,
Когда с рожденья дух убит?
Когда повсюду меркантильность,
И только выгода во всем.
И есть ли где-нибудь стабильность,
Иль для страданий лишь живем?
От этих зимних философий,
Меня отвлек собачий лай –
И пряный, терпкий запах кофе,
И споры глупых птичьих стай…
И понял я, что может, надо,
Не рассуждать, а просто жить,
И в этом есть своя отрада,
Чтоб каждым мигом дорожить…
Но тень любви опять мелькнула,
И затерялась среди книг,
Как будто молодость всплакнула,
И вновь забил тех чувств родник…
Потом вдруг статуей застыла,
Навек в узорах детских нот,
И женских чар немая сила,
Мне трется об ноги, как кот…
Опять она – земная сила!
Неодолимая судьба!
Мое что сердце пригвоздила,
И начертала путь – борьба!
Как будто статуя свободы,
Ты держишь факел из страстей,
Текут на Север жизни воды,
Промеж колонок новостей…
Тебя узнал…
И ты узнала…
Пересеклись опять крестом –
Опять душа моя познала
Тебя в обличии святом.
Пересеклись – какие муки!
Зачем? Скажи, в последний раз,
Ты мне ломаешь ноги-руки,
В тот роковой и смертный час?
Как смерть тогда ты мне явилась,
В своей бездонной глубине,
И тайным знаком объяснилась
Что трепетал тогда во мне…
Ужаль, ужаль, мне больно, знаешь.
Твоих волос я пью руно.
Ты каменеешь, не страдаешь,
Тебе теперь ведь все равно.
Моей любви вновь бьются волны,
О скалы гордые твои.
Где сколько душ крушили челны,
И разбивали фонари…
О, мой палач, опять явилась!
Слепым возмездием богов!
Моя душа чтоб удавилась,
Промеж наставленных рогов.
Но не дождешься. Я сильнее.
И стал мудрей, не забывай.
Ты поищи себе еврея,
Сиреной спой ему про рай.
Но проведи дверями ада,
Где пышет лоно Лили Брик,
Твои гримасы гей-парада,
Твой садо-мазо - я постиг…
Уж лучше буду псом постылым,
Из тех, что воют на луну,
Чем я предам святую силу,
Души гитарную струну…
Сними же маску! Кто ты, дева?
Зачем преследуешь меня?
Я не пойду с тобой налево,
За все красоты сентября.
Я удавлюсь в своей печали,
Но я жене не изменю.
Меня с ней ветры повенчали,
Ее лелею и люблю!
Люблю за преданность, и нежность,
За дом, заботу, и тепло.
В твоей душе течет безбрежность,
Но не возьмусь я за весло.
Не аргонавт уже я боле, прости Лаура,
Не сердись.
Моя душа уже не дура,
Она обиделась на жизнь.
Опять пришла поиздеваться,
Любезный мой маркиз де Сад.
Взглянуть жеманно, поломаться,
И затащить меня во ад…
Чтоб я искал тебя напрасно,
Среди московских фонарей,
Ведь запах крови моей красной,
Тебе всех запахов милей.
Как будто с платины горгона,
С твоей порхнула головы –
Твое кричит святое лоно,
Я слышу этот крик совы!
Но не уйду уже с тобою,
Ты прокляни меня навек,
И не расстанусь с головою,
Хоть снись ты мне из века в век…
А зло уйдет. И двери ада,
Святой Господь вновь затворит.
Утехи жалкого де Сада –
Уже не то, что так манит.
Тебя узрел себе на горе,
А ведь прошло двенадцать лет!
И ранам сердца мало соли,
Петлю бы им да пистолет…
Да только нет висков и шеи,
И головы, куда стрелять.
Я не повешусь, как Есенин,
Тебя, судьба, меня не взять.
И хоть пришла ты на распутье.
За счастьем, видимо, моим.
Твоей жесткой смертной сутью.
Я от измены и храним…
Какое новое заданье?
А может, грудью лечь на ствол?
Как ты жестоко мирозданье,
И шпаги чувственной укол!
Прости, весна!
Не ждал такого!
Жил беззаботно, словно пес,
Но ветер жребия лихого
Мне снова весточку принес.
Что с нами будет, жизнь Елена,
И как поспорить нам с судьбой?
Моя душа скорбит от тлена,
Мой пепел скорби - голубой.
Как будем жить, коль наши души,
Разводит дерзкая весна.
Так нос японца запах суши,
Лишает отдыха и сна.
Пока держусь, но груз печали,
Меня и давит, и томит.
Под солнца яркими лучами,
Весна, прелестница, парит…
Да, да, – весна. Я это понял.
Она опасна для сердец.
Отсюда в сердце столько боли,
И брачный тягостен венец…
Вновь рвется сердце, словно птица,
Опять в неведомую даль.
В весну, как в женщину, влюбился.
А ей меня совсем не жаль.
И как мне жить теперь, не знаю.
Куда идти мне, не пойму.
Ее из тысяч лиц узнаю,
Желанной, милой назову...
Тот лик весны, в том магазине,
Уж не забуду никогда.
Душа в тоске, душа в трясине,
И мчит ее туда-сюда.
Я ждал весну, как верят в Бога.
Она пришла. И только боль.
И снова эта недотрога
Меня грызет, как будто моль.
Весна, зачем ты так жестока?
Весна, зачем тебя воспел?
Иль я – поэт по воле рока,
И смерть – поэтов всех удел?
А может, год пришел последний?
И ты - последняя Весна?
И отойдут загаром летним,
От нас и солнце, и луна...
А может, ты предупредила,
Что мой кончается маршрут.
И душу, что разбередила,
Уже не трогает уют...
Спасибо, что сама явилась.
И так уважила сполна,
Ведь ты мне раньше только снилась,
Как черноморская волна.
Нет, не забыть тебя вовеки!
Твой лик вскружил, заворожил.
Как будто я хаджою в Мекке,
Отведал кровь с бараньих жил…
Теперь мы связаны с тобою,
И сердце на двоих одно.
Я долго верен был покою.
Теперь иду с тобой на дно…
Там разобьюсь, как каравелла,
И стану кладом вековым.
Весна, весна, мадонна Белла!
С ее прищуром роковым.
Теперь ты снова будешь сниться,
И не отпустишь по ночам,
И будет боль моя струится,
По женским бедрам и плечам.
Не пощадит весна поэта.
Испепелит она меня.
Чтоб вновь была любовь воспета,
В горниле вечного огня…
Там улыбнется вещий Мэрлин,
Дракон разинет пасть свою,
И Ланцелот, как рыцарь первый,
Вновь загарцует на краю…
И обретет он Гвеневеру,
Артур поделит Камелот,
И так воздаст ему за веру,
За кровь пролитую, и пот.
За жар великий истин вечных,
И за любовь, где меры нет.
Что не погаснет в высях млечных,
И на земле – как солнца свет!
Обсуждения Лик Весны