Внутривенно. Триптих

Господи, Господи,
Ведь бесполезно вынашивать планы, когда эти планы чужие.
Острые кости
Режут, как стекла, кожу – беги, беги – но так хрупко, такие
Ломкие в ломках без права на правду.
Исповедь исподволь длится годами, проповедь водит по кругу,
Радуя радугой
Черно-белой. Мы, кажется, стали ближе друг другу,
Когда небо упало на голову прахом рассвета,
Но в знаках непостоянства – судьба.
Не мешай мне молчать, если хочешь поговорить об этом.
Крик про себя
Аукнется громче в том мире, где каждый получит
Свой крест и печать гранитной плиты.
Не мешай мне озвучивать
Землю сырую, дождь и цветы
Под ногами прохожих волхвов. Если хватит любви,
Я вернусь, и еще раз сыграю водой ключевой
Увертюру разлучного утра.

II
Небо, цвета кожи третьей стадии алкоголизма,
Пейзаж, вдохновляющий
На самоубийство кисть экспрессиониста
(непередаваемо),
Всеобъясняюще
Краткий взгляд зимнего солнца –
Предположительно,
Об это грустит старый подсвечник,
Подводя сажей глаза,
Обескровленным ветром
Разведенные
На слезы, словно ленточки
В промокашке волос.
Предметная лирика,
Усугубленная позой,
Фразой о собственной бесполезной выходке
За пределы слов.
Нехватку воздуха
Компенсирует лень
И спиртные напитки –
Внутривенно.

III
Мы спим, сжимая сердца прописи,
Мы в снах друг друга видим молодыми, до Адама.
Сок выжитой луны и тени на обоях,
Там Босх и поздний Гойя, там играет Бах.
Мы переводим древних рукописей ночь,
Мы опускаемся до жанра мелодрамы.
Сок прожитой весны и пепельные зори,
Там эпатаж Дали и первобытный страх.
Мы опускаем предысторию и время,
Мы отпускаем свет размытой панорамы.
Сок высохшей лозы глаза судьбы наполнит,
Там будет тишины последний шанс.