Меня убили в Кандагаре

В кровавом рейдовом угаре
Душманским скошен я огнём.
Меня убили в Кандагаре,
При первом выходе моём.

В «зелёной зоне», на прочёске
Младая жизнь оборвалась,
И по коротенькой причёске
Обильно кровь моя лилась.

Жизнь, что на вид крепка и спела,
Хрупка, как глиняный сосуд.
Душа и охнуть не успела –
Как позвана на Божий суд.

Судить солдата – эка сложность!
Со мной решилось в полчаса.
Презрев грехов моих ничтожность,
Меня позвали в Небеса

За то, что звания солдата
Не презирал, «свободе» рад,
Повесткой из военкомата
Не подтирал нахально зад;

За то, что битв и потрясений
Не избегал, судьбу кляня,
За то, что прИзыв мой осенний
Ушёл в поход не без меня;

За то, что верен был присяге
Средь чёрных ужасов войны.
К примерам преданной отваги
Здесь сострадания полны.

Напрасно жизни лишь сгубили
Той необъявленной войной.
Те «духи», что меня убили,
Теперь находятся со мной,

Поскольку в Небе этом чистом
Известно всем давным-давно
И клирикам, и атеистам:
Аллах и Ягве суть одно.

В тех, у кого сердца простые,
Любовь как лава горяча.
Здесь лучше всех живут святые,
Рукой не бравшие меча.

Кончаю речь итогом грустным,
Но верность истине храня:
Здесь хуже всех – иудам гнусным,
Забвенью предавшим меня.

Война по-прежнему в разгаре,
Безумен мир глухонемой.
Меня убили в Кандагаре,
Чтоб был услышан голос мой.