Герасим на Парнасе

Высоко в гору – Парнас зовется, полез Герасим.
На полдороге присел подумать, полезла рифма
чудная шибко, исторг сейчас же, приятно стало,
собой доволен пацан донЕльзя.
Взглянул на небо – мол, Он услышал?
Коня увидел, того – Пегаса, он над вершиной
красиво реял.
Заметил Геру, услышал, тоже, его раскаты, и был обижен
таким нахальством.
Слетел с вершины он к Гере грозно: «Ты что удумал
стихерка подлый? Не видишь, мы, тут, творим культурно
изящным слогом, разнообразным, а ты глагольной смущаешь чувства.
Уйди немедля, забрав потуги банальных ямбов, не порть нам слуха и настроенья, здесь люди ходят»
Сказал все это Пегас нахалу, и снова в небо к свободе, свету, потокам свежим.
И дядя понял. Свои бумажки собрал он сразу, и с затвердевшим,
трехстопным ямбом скатился камнем к началу всхода, иль восхожденья,
Не важен термин, дела – суть, правда.
Рожденный томно тянуть хореи, плаксиво воя, корежить ямбы в углах и ямах,
не может в небе слагать фигуры.
Пегасить Гере, покамест, рано. Безумство храбрых тут не проходит,
Учиться надо, работать словом…

2.Работа с букварем.
(Накопление сил)

У Геры недержанье, хоть кричи,
Да, речи недержание у Геры,
Ему культурно говоришь: «Молчи»
Но, он болтает. И, причем, сверх меры.

А тараторит, потому что он,
Весь переполнен «жалкими» словами,
И он стоит коленопреклонен,
И в рифму разговаривает с нами.

С тех пор, как срифмовал любовь и кровь,
На месте Гере просто не сидится,
Теперь он беспрестанно хмурит бровь,
«Тебя – меня» на чистый лист ложится.

И оттого Герасим очень горд,
А мастерство – оно придет с годами,
Забросил он семью, работу, корт,
И в рифму разговаривает с нами.


3.Родео Герасима.
(Укрощение Пегаса)

Над героем-Ленинградом ветер тучу собирает,
Между городом и тучей на Пегасе Гера едет…
Взгромоздился, все ж, Герасим, с помощью интриги подлой
На доверчивую лошадь, и теперь ее он правит на священный Исаакий,
Чтобы что-то там наделать нехорошее на купол…
Это Герина отметка – так коты струею метят, приглянувшееся место,
Чтоб чужой не смел прорваться, отобрать супругу Мурку,
И возрадоваться зЕло…
И, пометив Исаакий, правит дальше дерзкий дядя…
Навострился он на Мойку, очень хочет приобщиться
К «нашему всему» задаром, и частицей вдохновенья разговеться на халяву,
Что навечно там осталось, в стенах маленькой квартиры,
Где Великий умирал…
Только здесь не отломилось хитроумному сквалыге,
Не пошел Пегас на Мойку, попытался Геру сбросить,
Естество все взбунтовалось: «Помогать таланту надо,
Бездарь сам себя продавит», - думал так Пегас правдивый,
Взбрыкивая мощным задом, чтоб наездник соскочил.
Только Гера, гад, спортивный, в гриву он клещом вцепился,
Не сумев попасть на Мойку – мимоходом пролетая,
Свято место смог унизить нехорошею струею –
Никому ж не доставайся, коли я не причастился –
Чем Пегаса огорчил…
Но коняга незлобивый оправдал, по малодушью, расторопного пиита,
Мол, Герасим и не ведал, что творил, душой заблудший,
Дескать, Бог ему судья…
Так своим непротивленьем, протащил Пегас в дубравы
Благородного Парнаса, невменяемую личность,
Что, питаясь желудями и корнями чудо-дуба,

Обескровливает вену от словесности изящной,
И сужает перспективы, добиваясь, лишь, покоя,
Эволюции от жизни до кладбищенской стены…
Буря! Прочь пошла от Геры!
Гром побед не раздавайся!
Гера хочет спать спокойно,
Под Ростральною колонной,
Он там место присмотрел.
Вот так, упорством, Герасим пробился на Парнас.
Пример достойный подражания.