Выбор был не велик,
подсказал нам старик,
у реки – пулемёт,
прописался, живёт.
По тропе - «лепестки»
ковылять без ноги
небольшой интерес,
двое раненных, вес.
Близок вроде Герат,
снарядив автомат,
я пополз посмотреть,
где придётся потеть.
Пыль, смердящий кишлак,
левый свесился фланг
над песчаной рекой,
над кривою рукой.
На колючке висел
золотой богомол,
странным взглядом глядел,
лапкой, челюстью зол.
Переливчатый фрак,
в брильянтах камзол,
на метёлке в цветах
добычу нашёл.
Наши дни – это ночь.
Наша ночь – это дни.
Богомол прыгнул прочь.
Мы здесь верно одни.
Пахло приторно сладким
дымящихся ран,
боязливый Байрам,
молчаливый Баграм.
Никогда не ходи по дорогам войны,
для безумья безумцам они созданы!
Я вернулся к ребятам,
раненных нет,
тяжелей на душе,
легче путь и ответ.
Автоматы, мешки, военный билет,
легче небо, таков стариковский совет.
подсказал нам старик,
у реки – пулемёт,
прописался, живёт.
По тропе - «лепестки»
ковылять без ноги
небольшой интерес,
двое раненных, вес.
Близок вроде Герат,
снарядив автомат,
я пополз посмотреть,
где придётся потеть.
Пыль, смердящий кишлак,
левый свесился фланг
над песчаной рекой,
над кривою рукой.
На колючке висел
золотой богомол,
странным взглядом глядел,
лапкой, челюстью зол.
Переливчатый фрак,
в брильянтах камзол,
на метёлке в цветах
добычу нашёл.
Наши дни – это ночь.
Наша ночь – это дни.
Богомол прыгнул прочь.
Мы здесь верно одни.
Пахло приторно сладким
дымящихся ран,
боязливый Байрам,
молчаливый Баграм.
Никогда не ходи по дорогам войны,
для безумья безумцам они созданы!
Я вернулся к ребятам,
раненных нет,
тяжелей на душе,
легче путь и ответ.
Автоматы, мешки, военный билет,
легче небо, таков стариковский совет.
Обсуждения Выбор был не велик