Там, где бревенчатые сени,
там, где дубрав широких сень,
глядит поэт Сергей Есенин
с портрета в наш грядущий день.
Руси крестьянской он не видит,
гудит гидролизный завод.
Народ наш (мухи не обидит),
теперь в жестокости живёт.
Авто железные с бензином.
Товарно-денежные дни.
Здесь мать давно не ладит с сыном,
чужими сделались они.
Козлиные торчат бородки,
рога и хвостики торчат.
В горячке белой, после водки,
наш мир, как будто бы, зачат.
Прости же нас, прости убогих.
Живи Душа в тени дубрав.
Когда уже копытца-ноги,
не изменить козлиный нрав.
Не избежать теперь расплаты,
петля и вечная тоска,
и в горький час земной утраты
глядишь на нас издалека.
23 июля 2010 г.
С-Петербург
там, где дубрав широких сень,
глядит поэт Сергей Есенин
с портрета в наш грядущий день.
Руси крестьянской он не видит,
гудит гидролизный завод.
Народ наш (мухи не обидит),
теперь в жестокости живёт.
Авто железные с бензином.
Товарно-денежные дни.
Здесь мать давно не ладит с сыном,
чужими сделались они.
Козлиные торчат бородки,
рога и хвостики торчат.
В горячке белой, после водки,
наш мир, как будто бы, зачат.
Прости же нас, прости убогих.
Живи Душа в тени дубрав.
Когда уже копытца-ноги,
не изменить козлиный нрав.
Не избежать теперь расплаты,
петля и вечная тоска,
и в горький час земной утраты
глядишь на нас издалека.
23 июля 2010 г.
С-Петербург
Авторская публикация. Свидетельство о публикации в СМИ № S108-63732.
Обсуждения Там, где бревенчатые сени