Лишь мудрый понимает суть и смысл вещей,
Не зря в президиуме его место.
Иной сидит, бессмертный как Кощей,
Партийцам это лучше всех известно.
Монументальный лик осмысленно суров,
Транслируют его на всю отчизну.
Исходит от него поверх голов
Харизма – Людям жить при коммунизме.
«Я говорю вам: Слово царское храни
Во имя перед Богом данной клятвы…» –
Верховный жрец вещал с трибун в те дни,
Когда в анкете главным был пункт пятый.
«Где слово царское, там миром правит власть…»
Примеров, впрочем, и других навалом.
Царям не знать – Кто временные? Слазь!
Зато удавкой их легко …, как Павла.
Что ты творишь? – Царям никто не говорил,
Зато с петель срывались в спальню дверцы…
Но там, где правил бал духовный клир,
Живыми просыпались самодержцы.
Потом другие появились господа,
По сути те же лица, с ними Ницше.
Бог умер, как казалось, навсегда,
И его место заняли партийцы.
Для всякой вещи своё время и устав,
И знает сердце мудрого об этом.
Скучна жизнь без устава и пуста,
Во что-то надо верить беззаветно.
Что будет с человеком, где, когда и как –
Кто скажет – Нострадамус, Ванга, Джуна,
Магистр Верховный, исцелитель, маг
Или другой какой обычный жулик?
Есть зло великое, смертельнейший недуг -
Не властен человек над днём кончины.
Не в силах удержать он жизни дух,
Что может взмыть без видимой причины
Из низших сфер, где его временный чертог,
Квартирой - тело. Сколько Гиппократам
Ты денег на ремонт ни дай, итог -
Насильно не удержишь квартиранта.
Да, много повидал Екклесиаст за жизнь,
Когда влачит премудрости он бремя,
И совершая долгий свой круиз,
Похоже, посетил и наше время.
А может, сами мы Творения птенцы,
Из скорлупы нос высунув до срока,
Спешили разбрестись во все концы,
А сами задержались у истоков.
Ещё вступив, по сути, в первобытный век,
Обманами живём и в ус не дуем,
Когда над человеком человек
Во вред ему господствует бездумно.
Мы нечестивцев под шуршания знамён
Хороним, пышно украшаем склепы.
С обычаем языческих племён
Спеклись мы обстоятельно и крепко.
Ошибки роста бурой кровью запеклись,
Но времени порезы кровоточат.
А точки, что прервали чью-то жизнь,
Уже давно – сплошное многоточье.
Каких бы человек ни достигал высот,
По звёздам шёл вперёд или по трупам, -
Всё суета. Один конец всех ждёт,
Будь мудрым человек иль крайне глупым.
Но неизбежен час и по своим делам
Ответит человек. Жаль долго слишком
Материалы ходят по судам,
Пока истцы творят свои делишки.
Хоть нечестивец, грешник костенеют в зле,
Не будет им добра, сойдут как тени.
То, что от них останется в золе,
Не станет удобреньем для растений.
В избытке в нашем мире зла и суеты –
Бьют праведных, а славят изуверов,
Кровавого возводят в ранг святых.
Романова здесь приведу примером.
И это суета – сказал тогда в сердцах
Екклесиаст и похвалил веселье.
А ранее с позиций мудреца
Царь осуждал в чужом пиру похмелье,
Теперь же всем даёт совет совсем иной –
Для человека быть не может лучше,
Чем пить и есть в веселье, а ценой
За это будет, что с трудов получит.
Царь, обозрев дел и событий миллион,
В итоге повторил посыл исходный -
Что как бы ни был человек умён,
Он не поймёт, вокруг что происходит.
Каким путём мир бы ни вёл иной Ильич,
Сказать одно за человека можно:
Дел собственных не в силах он постичь,
А тщится рассуждать про планы Божьи.
Министр науки Фурсенко, услышав звон
Ветхозаветный самым краем уха,
Чубайсу дозвонился в Вашингтон -
Обрезать всё, забить на всю науку!
Не зря в президиуме его место.
Иной сидит, бессмертный как Кощей,
Партийцам это лучше всех известно.
Монументальный лик осмысленно суров,
Транслируют его на всю отчизну.
Исходит от него поверх голов
Харизма – Людям жить при коммунизме.
«Я говорю вам: Слово царское храни
Во имя перед Богом данной клятвы…» –
Верховный жрец вещал с трибун в те дни,
Когда в анкете главным был пункт пятый.
«Где слово царское, там миром правит власть…»
Примеров, впрочем, и других навалом.
Царям не знать – Кто временные? Слазь!
Зато удавкой их легко …, как Павла.
Что ты творишь? – Царям никто не говорил,
Зато с петель срывались в спальню дверцы…
Но там, где правил бал духовный клир,
Живыми просыпались самодержцы.
Потом другие появились господа,
По сути те же лица, с ними Ницше.
Бог умер, как казалось, навсегда,
И его место заняли партийцы.
Для всякой вещи своё время и устав,
И знает сердце мудрого об этом.
Скучна жизнь без устава и пуста,
Во что-то надо верить беззаветно.
Что будет с человеком, где, когда и как –
Кто скажет – Нострадамус, Ванга, Джуна,
Магистр Верховный, исцелитель, маг
Или другой какой обычный жулик?
Есть зло великое, смертельнейший недуг -
Не властен человек над днём кончины.
Не в силах удержать он жизни дух,
Что может взмыть без видимой причины
Из низших сфер, где его временный чертог,
Квартирой - тело. Сколько Гиппократам
Ты денег на ремонт ни дай, итог -
Насильно не удержишь квартиранта.
Да, много повидал Екклесиаст за жизнь,
Когда влачит премудрости он бремя,
И совершая долгий свой круиз,
Похоже, посетил и наше время.
А может, сами мы Творения птенцы,
Из скорлупы нос высунув до срока,
Спешили разбрестись во все концы,
А сами задержались у истоков.
Ещё вступив, по сути, в первобытный век,
Обманами живём и в ус не дуем,
Когда над человеком человек
Во вред ему господствует бездумно.
Мы нечестивцев под шуршания знамён
Хороним, пышно украшаем склепы.
С обычаем языческих племён
Спеклись мы обстоятельно и крепко.
Ошибки роста бурой кровью запеклись,
Но времени порезы кровоточат.
А точки, что прервали чью-то жизнь,
Уже давно – сплошное многоточье.
Каких бы человек ни достигал высот,
По звёздам шёл вперёд или по трупам, -
Всё суета. Один конец всех ждёт,
Будь мудрым человек иль крайне глупым.
Но неизбежен час и по своим делам
Ответит человек. Жаль долго слишком
Материалы ходят по судам,
Пока истцы творят свои делишки.
Хоть нечестивец, грешник костенеют в зле,
Не будет им добра, сойдут как тени.
То, что от них останется в золе,
Не станет удобреньем для растений.
В избытке в нашем мире зла и суеты –
Бьют праведных, а славят изуверов,
Кровавого возводят в ранг святых.
Романова здесь приведу примером.
И это суета – сказал тогда в сердцах
Екклесиаст и похвалил веселье.
А ранее с позиций мудреца
Царь осуждал в чужом пиру похмелье,
Теперь же всем даёт совет совсем иной –
Для человека быть не может лучше,
Чем пить и есть в веселье, а ценой
За это будет, что с трудов получит.
Царь, обозрев дел и событий миллион,
В итоге повторил посыл исходный -
Что как бы ни был человек умён,
Он не поймёт, вокруг что происходит.
Каким путём мир бы ни вёл иной Ильич,
Сказать одно за человека можно:
Дел собственных не в силах он постичь,
А тщится рассуждать про планы Божьи.
Министр науки Фурсенко, услышав звон
Ветхозаветный самым краем уха,
Чубайсу дозвонился в Вашингтон -
Обрезать всё, забить на всю науку!
Обсуждения Обрезать всё, забить на всю науку!