И всё-таки Апрель…, пусть пасмурно-холодный,
И грязный, словно пёс, живущий во дворе,
Ненужный никому, и ни на что не годный,
Тоскующий с дождём по ласковой руке.
А снег ещё лежит, разбитый и колючий,
Сжимаясь в мрачный ком, весь в язвах талых пор,
И синий звон пока заляпан серой тучей
От краешка земли, до Воробьёвых Гор.
И всё-таки Апрель… - ветра уже теплее,
Несут с собой стрижи все запахи морей,
И акварель вот-вот прольётся на аллеи,
И скроет зелень трав печаль пустых полей.
Проснулись ручейки, но спит река как прежде,
Стеклянных одеял всё тоньше влажный край,
И лес ещё пока не облачён в одежды,
Которые ему сошьёт портняжка Май.
На окнах по-утру морозная прохлада
Пускай ещё не раз царапнет белизной –
Взмах крыльев мотылька рождает вдох торнадо…
Так и прилёт грачей взрывает мир ВЕСНОЙ!
Заметно день длинней, и пахнет наважденьем,
И, кажется – листва пробьётся, только тронь.
Слизнёт котлету пёс, и тявкнет с наслажденьем…
- Дай лапу мне, Апрель, и носом ткнись в ладонь.
И грязный, словно пёс, живущий во дворе,
Ненужный никому, и ни на что не годный,
Тоскующий с дождём по ласковой руке.
А снег ещё лежит, разбитый и колючий,
Сжимаясь в мрачный ком, весь в язвах талых пор,
И синий звон пока заляпан серой тучей
От краешка земли, до Воробьёвых Гор.
И всё-таки Апрель… - ветра уже теплее,
Несут с собой стрижи все запахи морей,
И акварель вот-вот прольётся на аллеи,
И скроет зелень трав печаль пустых полей.
Проснулись ручейки, но спит река как прежде,
Стеклянных одеял всё тоньше влажный край,
И лес ещё пока не облачён в одежды,
Которые ему сошьёт портняжка Май.
На окнах по-утру морозная прохлада
Пускай ещё не раз царапнет белизной –
Взмах крыльев мотылька рождает вдох торнадо…
Так и прилёт грачей взрывает мир ВЕСНОЙ!
Заметно день длинней, и пахнет наважденьем,
И, кажется – листва пробьётся, только тронь.
Слизнёт котлету пёс, и тявкнет с наслажденьем…
- Дай лапу мне, Апрель, и носом ткнись в ладонь.
Обсуждения Записки аристократа