Всего понятней людям страх

Так думал, мнится мне, Иосиф,
Когда про происки узнал
Братьёв, трусливых до и после
Отца, но слова не сказал,

Лишь слушал бред братьёв и плакал,
Не знал, как объяснить бы смог
Им то, что не донёс Иаков,
Когда братья – ни с чем пирог.

Да нет, сказал бы я, с начинкой:
За сребреники Осю слить
И с покаянною личиной
За хлебом после приходить.

В крови цветастые одежды
Отцу подбросить, обмануть,
Лишить последнего надежды
Сынка любимого вернуть.

Под одеяло влезть к служанке,
Где до того лежал отец,
Сихем обрезать спозаранку
И перебить больных вконец.

Евреев подвиги не стану
Перечислять, их – легион.
Но Бог их любит непрестанно,
Чему я крайне удивлён.

Из глины, праха от коровы
История берёт разбег.
Но как из качества такого
Слепить фактуру «лучше всех»?

На этом и других примерах
Не усомнившийся на миг
Я заявляю маловерам:
Господь воистину велик.

Когда униженные братья
Валялись у него в ногах,
Иосиф знал – из всех понятий
Всего понятней людям страх.

Что думал про братьёв Иосиф
В тот час, судить я не берусь.
Так им сказал: «Меня не бойтесь,
Ведь сам я Господа боюсь.

Случилось вам по Божьей воле
Меня продать за серебро,
Но ваше зло неродовое
Господь оборотил в добро.

Меня рабом в низовья Нила
Бог милостью своей привёл
И жизнь в итоге сохранил он
Тем, кто меня, считай, извёл.

Над всем Египтом толстосумом
Простёр Всевышний мою власть.
И было б крайне неразумно
Мне ниже плинтуса упасть -

Отдаться сладострастью мщенья...
Из вас любого проглочу
Я даже пасти не ощерив,
Но Бога тем ожесточу,

Что недостойно моих планов,
По кальке списанных с Его.
Ведь обещал Бог нашим кланам
Врагов всех выдать с головой.

Итак, не бойтесь, дети ваши
От истощенья не умрут,
Им рано утром вместо каши
Пустышку в рот не подадут.

Животиком, где позвоночник
Быть должен, детям не страдать.
В объёме данных полномочий
Вам заявляю, господа:

Весь прокормлю еврейский табор,
Здесь будет сыт любой проглот.
Чай, не собес и не Зурабов,
Чтоб всех лишить законных льгот».

Волнуясь, говорил он скерцо,
И музыке его речей
Братья внимали, им по сердцу
Был слов живительный ручей.

К достоинствам иным Иосиф
Был в лучшем смысле педофил,
Счастливых ребятишек моськи
На осликах катать любил.

Детьми до третьего аж рода
Его порадовал Ефрем.
Про размножение породы
Позволю я себе рефрен.

У первенца, у Манассии,
Был сын Махир, один, как перст.
Но дети вклад его вносили
В колонизацию тех мест.

Их на колена сам Иосиф
Как акушерка принимал,
На ослика сажал чуть после
И всё катал, катал, катал.