Ксендзы Козлевича хмурили И охмурили наконец

Взгляд обративши на семитов,
Царь говорил про их родню:
«Таланты – это не бандиты,
Их я особенно ценю.

Людей способных между ними,
Иосиф, выделить вели,
Смотрителями над моими
Стадами их определи».

Отца Иосиф к фараону
Привёл представить, показать.
Иаков воодушевлённо
Стал дом его благословлять.

Стоит египетский владыка,
Язычник, гой, как Ельцин пьянь,
Не вяжет на иврите лыка,
Да и по-русски дело дрянь.

Власть предержащий от еврея
Чему научится вовек?
Но слушает, благоговеет
Приличный, видно, человек,

К тому ж неглупый - кто их знает,
Чья вера завтра победит?
Иосиф вон как заправляет,
Не хуже Путина поди.

Ксендзы Козлевича хмурили
И охмурили наконец.
Царя в масоны обратили
Иосиф и его отец.

(Ведь как введениям анальным
Цвет свечек не играет роль,
Масон интернационален,
Будь фараон он иль король.

Иной масон доверчив очень
И верит пламенным речам.
Но я среди простых рабочих
Масонов что-то не встречал.)

Сатрап, в масоны посвящённый,
О возрасте отца спросил.
В ответ Иаков обречённо,
Царю пространно объяснил:

«Лет странствий будет мне сто тридцать,
Малы, несчастны дни мои.
Жизнь быстротечна без амбиций,
Как размноженье без любви.

Уход жены моей любимой
Я помню больше чем приход.
Народ Египта в побратимы
Я принимаю наперёд,

Живу под знаком Зодиака,
Но дни мои темны как ночь».
Царя благословил Иаков,
От фараона вышел прочь.

Не стала встреча быстротечной,
Не распрощались на бегу,
Но их свидание сердечным
Назвать я тоже не могу.

Отец ли думал о кончине
И совладать с собой не смог
Или иной была причина -
Мудрец упрятал между строк.

Но веществом дошёл я серым
И скудным опытом своим,
Что в отношеньях власти с верой
Не стоит предлагать интим.

Ведь все насильственные браки
Когда-то рухнут, всё одно.
(Пётр для церковников - собака,
Публичный дом его Синод.

И с пагубы времён советских
Власть церкви, словно день от тьмы,
Отделена от власти светской,
Лишь развращающей умы.

Ни говорить о мёртвых плохо,
Ни суесловить - смысла нет.
Не личность мне важна - эпоха,
Оставившая мерзкий след.

Когда гарант придурковатый
Не запрещает воровать
И в церкви крестится поддатый -
Ему бы руку оторвать.

Кто голодом пришёл гонимый,
Собакой просится пожить -
Тому совсем невозбранимо
Хозяина благословить,

Не на объедках подкормиться,
Для видимости спину гнуть,
А уж потом в икру вцепиться
И на свободу драпануть.)