Оторванных листков календаря
бахромчатая пачка под резинкой,
холодных стёкол пресные слезинки
над белой колыбелью января.
За льдом навзрыд заплаканных окон
зима, иззябнув, слушает, нахохлясь,
сквозь половиц скрипучую рассохлость
дверных петель охриплый баритон…
Как филигранно-изощрён мой быт,
как он певуч, и красочен, и значим.
Как недоступен холодам собачьим
мой дом, бесценный баловень судьбы.
Глазурных плиток тёплый терракот,
как шёлк щеки в касании случайном,
в порыве нежности кипящий чайник,
фарфора костяного рококо…
Здесь всё моё, всё - я, мой хрупкий мир,
моих причуд и прихотей коробка.
Листков календарей прожитых стопка
и с неба снега сливочный пломбир
2010-01-02
бахромчатая пачка под резинкой,
холодных стёкол пресные слезинки
над белой колыбелью января.
За льдом навзрыд заплаканных окон
зима, иззябнув, слушает, нахохлясь,
сквозь половиц скрипучую рассохлость
дверных петель охриплый баритон…
Как филигранно-изощрён мой быт,
как он певуч, и красочен, и значим.
Как недоступен холодам собачьим
мой дом, бесценный баловень судьбы.
Глазурных плиток тёплый терракот,
как шёлк щеки в касании случайном,
в порыве нежности кипящий чайник,
фарфора костяного рококо…
Здесь всё моё, всё - я, мой хрупкий мир,
моих причуд и прихотей коробка.
Листков календарей прожитых стопка
и с неба снега сливочный пломбир
2010-01-02
Авторская публикация. Свидетельство о публикации в СМИ № S108-54850.
Обсуждения Здесь всё моё...