Не станем осуждать семитов за сметку и меркантилизм

Запасы кончились и голод
Людей повыкосил на треть,
Что вынудило по другому
Позицию пересмотреть

Иакову. Уже не плачет,
А начинает говорить:
«Зерна купите нам, иначе,
Оставшихся не сохранить.

Порою хлеб нужней чем воздух,
Чем на дуэли пистолет,
И ценит человек свободу,
Когда накормлен и одет.

Езжайте милые в Египет,
Цурюпе ихнему поклон
Мой привезите, помогите
Взять на питание талон».

Напомнил здесь отцу Иуда:
«Тот человек издал указ:
Не появляться нам, покуда
Не будет брата среди нас.

К нему лишь сунемся на лице -
Отдаст нас в руки холуям,
И будешь ты отец молиться
По убиенным сыновьям.

Когда ж отпустишь с нами Веню,
Через неделю ясным днём
Все вместе пред твои ступени
Ослов с зерном мы приведём».

«Зачем же вы - вопил Израиль,
Иаковом что был в миру, -
Про брата Веню рассказали
В египетском том ЦРУ?

Папаше службу сослужили,
Язык бы вам за то отсечь,
Свинью такую подложили,
Что места не осталось лечь.

Своя рубашка к телу ближе,
Как на чужой горбине рай,
Но трижды будучи бесстыжим
Последнее не отбирай.

А вы меня освежевали,
Содрали кожу и мездру,
Про брата Веню рассказали
В египетском том ЦРУ.

Башкой вы думали овечьей,
Попавшие в чужой загон».
(У скотоводов Междуречья
Особый был в ходу жаргон.)

Братья в ответ: «За языкастость
Нас не брани. Не наш позор,
Что ощутили мы опасность,
Едва попали под надзор.

Тот человек вполне конкретно
Свои вопросы задавал
И обвинения при этом
В соглядатайстве не снимал.

НКВД нам дело шило,
Три дня сидели без питья
И нам не лампочка светила,
А уголовная статья.

Когда немножко убивают,
Прилаживают к шее шнур,
То не до лампочки бывает,
Какой вопрос волнует МУР.

Когда в плечах косая сажень
Тебя пакует в каземат,
Не то, что про отца расскажешь,
А даже вспомнишь Бени мать,

Что нарекла сынка Бенони,
Отец назвал Вениамин,
А нам за них торчать на зоне
Хрен оказался не один.

На психотропные уколы
Могли нас подсадить вконец.
Несправедливые укоры
Обидно слышать нам, отец.

То, что на скверные вопросы
Мы путались семь раз на дню,
Не вправе ты считать доносом
На нашу славную родню.

Для тех, кто слов не понимает,
Есть у дознания прикол -
Прямей прямой кишка прямая,
Когда в неё въезжает кол.

При пытках на прямой как шпала
Вопрос: Имеешь или нет
Ты брата? Нет, не проплывала -
Не самый правильный ответ.

Когда не кол, тогда шпицрутен
Развяжет скрытному язык.
В Египте у ментов есть шутка -
Лить кипяток за воротник,

А после остудить азотом.
Едва появится волдырь,
Забудешь враз язык Эзопа
И сам попросишься в Сибирь.

Могли ль мы знать, что - приведите
Мне брата - скажет этот лось?
А хоть и знали б, извините,
Скрыть Веню нам не удалось».

Иуда встрял тут бесшабашный
У помраченья на краю:
«Сниму я боль твою, папаша,
В том поручительство даю.

Пусти ты отрока со мною,
Мы встанем вместе и пойдём.
Я отвечаю головою,
Что живы будем, не умрём

Ни мы, ни братья, твои дети
От двух наложниц и супруг.
За Веню лично я в ответе,
Сынка с моих получишь рук.

А не верну, пред отче лице
Вдруг не представлю я мальца -
Век буду каяться, виниться,
Как смерть приблизивший отца.

А так - все вымрем из-за брата.
Уж смерть стучится в каждый дом.
Когда б не медлили - обратно
Уже вернулись бы с зерном

Два раза…десять, двадцать, тридцать..»
На сребреники сбился вдруг,
Умом Иуда помрачился,
Сказался давнишний испуг -

Азот за воротник, шпицрутен,
Египта антисемитизм…
Недоедал он, как Цурюпа,
Дал сбой могучий организм.

Какие б чувства ни кипели,
С Иуды уст ни шли слова,
Но хлеб насущный в каждом деле
Всему, приятель, голова.

В последней истине избитой
Всегда сквозит живая мысль.
Не станем осуждать семитов
За сметку и меркантилизм.