Авессалом вошёл к наложницам Давида

К тому, что было, обратимся заново.
Мемфивосфея царь Давид призрел,
О чём дал свой обет Ионафану он,
О чьей кончине искренне скорбел.

Саула внук на две ноги ущербным стал,
Когда был нянькой выронен с крыльца,
А методы лечения пещерные
На ноги не поставили мальца.

Но под царёвой тщательной опекою
С детьми Давида рос хромой малец,
Саула рода… Но тогда калекою
На трон высокий было не залезть.

Слуга Саула, Сива, в услужение
Мемфивосфею отдан был. Поля,
Активы и Саула сбережения
Давид им дал на долевых паях.

И вот теперь, когда бежал поспешно царь,
В Израиле уже не мономах,
С горы спускаясь по тропе с проплешиной,
Царь Сиву повстречал при двух ослах,

Навьюченных хлебами. Смоквы связками
С боков висели, мех с вином, изюм...
«Зачем всё это? - Царь спросил с опаскою -
Что за банкет в пустыне Кара-Кум?»

И Сива отвечал: «Еда для отроков,
Ослы для дома царского езды,
Чтоб пробираясь горными отрогами
Держаться за ослиные хвосты».

«А где Мемфивосфей, Саула линии
Наследник?» Царь Давид слугу спросил.
Ответил Сива: «В Иерусалиме он
И радуется: Бог их дом простил.

Саула царство снова возвратится к ним,
К нему конкретно, он один теперь
Наследный принц... Но все его амбиции
Мне невозможно сделалось терпеть.

И вот я здесь с ослами и с поклажею...»
Сказал Давид: «Назад беру обет.
Мемфивосфея подлого накажем мы.
Передаю весь пай его тебе».

Во все века борьба велась за собственность.
Зло множилось в миру из-за добра...
Вот так наветом, самым древним способом
Хитрющий Сива дольщика убрал

И скрылся со словами благодарности...
Умышленно, а чаще не со зла
Немало царь Давид наделал гадостей
И, судя по всему, об этом знал.

Как подтвержденье этому прекрасное,
Саула рода, именем Семей,
Сын Геры вышел и нести напраслину
Вдруг начал, на Давидовых людей

Камнями стал швырять от возмущения
(Я ж думаю, по глупости своей -
Наслушался старейшин наущения...)
Вот то, что вслед царю кричал Семей:

«Убийца, беззаконник, сгинь ты к лешему,
Сегодня ты низвергнут с высоты.
Господь накажет всех твоих приспешников,
Таких же кровопивцев, как и ты.

За пролитую кровь родства Саулова
Тебе Бог жизни яства отравил.
Из рук твоих всю власть, как ветром, сдунуло
Лишь потому, что сам ты весь в крови».

Давида окружали люди храбрые.
Сказал Авесса так, Саруин сын:
«Он, верно, перепутал нас с арабами,
Его мозги из драной бересты,

Башка же всякой дрянью нашпигована,
К тому ж в неё ударила моча.
Дозволь мне оторвать, царь, эту голову,
Чтоб мёртвый пёс навеки замолчал».

«Что мне и вам, тот пёс, сыны Саруины?
Пускай злословит, ибо дал приказ
Ему Господь меня отпескоструить так,
Как будто я болванка под заказ.

Могу ли я сказать – зачем так делаешь? -
Тому, кто там над нами наверху,
Пред кем мы все листва лишь пожелтевшая,
И нет таких, чьё рыло не в пуху.

Когда от чресл моих мой сын протянутой
Рукой своей сжимает мой кадык,
Что мне тогда речь Вениамитянина,
Каким бы ни был злым его язык.

А может, Бог моё уничижение
Призрит и все мои грехи простит с небес...»
Так царь Давид в ближайшем окружении
Сдержал вполне естественный протест

На то, когда в тебя плюют, швыряются
Камнями и обидеть норовят.
То назовётся позже толерантностью.
Давид же, толерантности гарант,

Своим путём шёл. На горе окраине
Чуть в стороне злословивший Семей
Бросал в них камни, хотя знал заранее,
Что целится он в собственную смерть.

Пока Давид, как лошадь Пржевальского,
В горах слонялся от людей вдали,
Авессалом и весь народ Израильский
В град царский Иерусалим пришли,

Ахитофел при них, хоть был старейшиной,
Но всеми почитался как пророк.
Авессалому он советы злейшие
Давал, а тот ослушаться не мог.

К ним Хусий Архитянин, уважаемый
Давида друг пришёл: «Хочу служить».
Авессалом на то сказал: «Пожалуй, я
Повременю, ты лучше мне скажи:

Что ж с другом ты, фигура колоритная,
Прочь не ушёл?» Ему в ответ: «Я там,
Где мой народ с царём, от Бога избранным.
Охоты нет слоняться по горам.

Притом кому служить я буду преданно,
Не сыну ли Давида?» Аргумент
Весомый... Но была привычка вредная
У Хусия - обман держа в уме,

Из пальцев крест сложить и ну лукавствовать,
В кармане фига, мол, не даст пропасть,
А дружбе старой век цвести и царствовать,
Вернётся друг и переменит власть.

Авессалом, в себе был неуверенным
(Лишь красотой природой наделён),
Советам доверялся неумеренно
Или, напротив, был весьма умён,

К Ахитофелу обратился с просьбою,
Причём на вы, что редкость в Книге Книг:
«Что делать нам, решение подбросили б».
И дал ему совет седой старик:

«К наложницам войди, отцом оставленным
Дом охранять, а не царёву честь.
Пока Давид скрывается в изгнании
Ты обесчесть всех тех, кто в доме есть.

Израильтяне, про такое действие
Услышав, скажут – С этим не шути.
Сын у отца такую вызвал ненависть,
Что сам Кондрат уже к отцу в пути».

Авессалом тогда палатку выставил
На кровле. В дом отца, войдя едва,
Сын написал пред входом недвусмысленно
Слова сакраментальные «Дом-2».

С наложницами сцены натуральные
Проделал он, и ноги на плечах
На обозрение всему Израилю
Он выставил, как в Окнах у Собчак.

Ахитофел влиял на поколение,
Советами благими поучал,
Считалось тогда так - все наставления
Он будто бы от Бога получал.

И как Авессалому оголтелому,
Он для Давида был авторитет...
Ахитофела действия умелые
В стране немало б причинили бед,

Монотеизм подвергся бы попранию,
Когда б не Хусий, друг царя, хитрец.
Кто знает, как бы долго жить Израилю,
А вот Давиду б точно был конец.