В земле благодатной, представьте картину,
Вдруг найден убитый, лежит на жаре,
Преставился по неизвестной причине,
А может замёрз, ведь февраль на дворе.
(Год круглый там яркое солнце сияет
И не выпадает там снег никогда,
Но если у нас очень жарко бывает,
То значит и их достают холода.)
Короче, лежит труп ногами к востоку
И от удивленья глаза закатил -
За что обошлись с ним настолько жестоко?
Притом неизвестно, кто парня убил.
На случай такой в Книге есть указанья.
Прибудут старейшины, что не пустяк,
Измерят до всех городов расстоянья,
Кто ближе к находке – того и висяк.
Когда же чувак назло всем отключился
На самой границе участка, межи -
То тот, кто быстрей на верблюде примчится,
Имеет возможность труп переложить
На новое место, свезти на телеге,
Свалить, отдышаться, присесть отдохнуть,
Свинью подложить ментовскому коллеге
И в смысле прямом это дело спихнуть.
Оно, может быть, и не очень красиво
Трупешник таскать среди белого дня,
Но надо же как-то оправдывать ксиву
И дел раскрываемость резко поднять.
Старейшины города, что других ближе
К убитому, где обнаружили труп,
Возьмут пусть телицу без травм и без грыжи
И с прокуратурой вопрос перетрут.
Телицу в долине замочат, поляну
Накроют в участке лицо кирпичом
И руки умоют - убился, мол, спьяну
На нож напоролся, а мы ни при чём.
(Царевича Дмитрия вспомнить здесь можем,
Царя реноме мальчик в Угличе спас -
Дитя налетело на собственный ножик
И делало это четырнадцать раз.)
В опричнину и во времена инквизиций,
Сегодня все методы те же что встарь -
Когда есть возможность отчётность повысить
Везде одинаково мыслит сыскарь.
При случае верном пройтись на халяву
Сокроют менты очевидное зло,
Заяву похерят, подбросят маляву
И быстро раскроют, что быть не могло.
В вопросах подлога они эпигоны,
В нём доблесть скорее для них, а не грех,
Семитские оборотни при погонах
Похлеще иных, оборотистей всех,
Отмолят убийство, очистят Израиль
От крови невинной. Священник-левит
Ментам за телицу, что вместе сожрали,
Квартальную премию определит.
Невинную кровь надо смыть в коридоре,
С ней ярость Господня – вещает левит...
(Но если такой ты пред Боженькой добрый,
По что твои руки по локоть в крови?
Вопрос риторический. Может случится,
Бог даст тебе право рулить без помех,
Но что за причина давить разночинцев?
Ответ очевидный – ведь ты «лучше всех».)
Когда на войне всех врагов победите
И пленными ты отоваришь свой куш,
Возможно, найдёшь там свою Нефертити
Красивей других намалёванных клуш.
(Любовь переломит хребет исполину,
Спасёт красота мир от скверны и зла,
Спасла же она нашу Екатерину
И даже на царский престол возвела.)
Прекрасную видом взять в жёны захочешь -
Веди её в дом. Пусть главу острижёт
И ногти обрежет, одежду всю в клочья
Она изорвёт, честь свою сбережёт,
Живёт в твоём доме и месяц рыдает
По папе и маме, кого ты убил.
Лишь после того, как обида растает,
Возможно и ей помечтать о любви.
Но лишь помечтать, ибо в доме семита,
Куда её рок побеждённой занёс,
Не ей пропускать претендентов сквозь сито,
Кого выбирать – не стоит здесь вопрос.
(И кельты, и франки сейчас жизнью стильной
Живут, накопили в избытке добра,
Но женщин своих они так распустили,
Что в жёны славянок приходится брать.
На всех не хватает, хоть по лотереи
Разыгрывай женщин кто не голубой...
Не бал-маскарад - хуже ряженых геи.
Лужка на них нету, он дал бы им бой.)
С убитой роднёй отошла от падучей
Отплакала и на софе возлежит
Твоя Нефертити... Послушаем лучше
Что скажет на это законник-левит.
Ты можешь войти к ней и сделаться мужем
И будет она тебе верной женой,
Когда ж опостылеет, станет ненужной
Её отпусти и препоны не строй.
Проваливает пусть, идёт куда хочет,
Слоняется тенью меж отчих могил,
Но в рабство продать её будет не очень
И всё потому, что её ты смирил,
Подмял под себя, как молодушку кочет,
И уж за другою хохлушкой бежишь,
Она же пусть квохчет себе где захочет,
Какой у неё скоро будет малыш.
Любовь чувство сильное, наше начало
Мы пестуем в неге и множим сто крат.
Но как бы любовь себе ни подчиняла,
Сильней на земле социальный уклад.
Возьмём двоежёнца, привычное дело.
Одну ингуш любит отчизны сильней,
Другая до чёртиков осатанела,
Но обе они нарожали детей.
На свет вышел первым сынок нелюбимой.
Чтоб впредь не дробить сбереженья отца,
Прокатит обычай всех денежек мимо
Любимую очень, а с ней и мальца.
А сын нелюбимой за дело возьмётся,
Удвоит всё, что у любимой украл.
Великая сила закон первородства,
Любовь отожмётся, где царь капитал.
(Лишь мы, раздолбаи, живём на зарплату,
Не в шекелях наш состоит интерес.
Нас много и все мы не хуже, ребята,
Чем те, кто «всех лучше» в оценке на вес.
На круги своя всё вернётся обратно
И женщины выберут нас неспроста.
Когда лишь любовь ген даёт доминантный
Мир от толстосумов спасёт красота.)
И в древности были свои недоноски.
На жалобу - буен сын, пьяница, мот -
Община всем миром побьёт отморозка
Камнями да так, что подросток умрёт,
Но зло беспредела в среде истребится.
С ним тот устранится, кто слишком ретив,
Сын Израильтянин бузить убоится...
(Нацболов и прочих Минюст запретит.
Я также как все ненавижу скинхедов,
Хоть в сущности я, как они, маргинал,
По пьяному делу и в морду заеду,
Но Эдю Лимонова зауважал.
Когда-то в Париж дёрнув от коммунистов,
Он матом ругался, что нехорошо,
Но скоро неистов одумался быстро
И даже в тюрьму за идею пошёл,
Движением крайних заполнил провалы,
Когда довели весь народ до сумы.
Нацболы его как и все маргиналы,
Но разве что чуть маргинальней чем мы.
В своей хате с края народ маргинален,
А кто в середине - Федот, да не тот.
Пока нас с окраин родных не прогнали
Движение крайних Россию спасёт.)
Когда преступленье, достойное смерти,
Свершится, и будет злодей умерщвлён,
Повешен, не должно ему на рассвете
Болтаться мешком, привлекая ворон.
Его погреби в тот же день, ибо проклят
Пред Богом смердящий обтруханный труп.
А кто погребёт, не играет здесь роли,
Убрать за собой не сочтите за труд...
Земли, что Господь выдал, не оскверняйте
И свой в чистоте сохраняйте удел.
(А что до других земель – то извиняйте,
Про то Моисей рассказать не успел.)
Отходы в чужие края вывозите!
Кто даст на отправку зелёный свисток?
Об этом в учении древних левитов
Возможно прочесть, но уже между строк.
Вдруг найден убитый, лежит на жаре,
Преставился по неизвестной причине,
А может замёрз, ведь февраль на дворе.
(Год круглый там яркое солнце сияет
И не выпадает там снег никогда,
Но если у нас очень жарко бывает,
То значит и их достают холода.)
Короче, лежит труп ногами к востоку
И от удивленья глаза закатил -
За что обошлись с ним настолько жестоко?
Притом неизвестно, кто парня убил.
На случай такой в Книге есть указанья.
Прибудут старейшины, что не пустяк,
Измерят до всех городов расстоянья,
Кто ближе к находке – того и висяк.
Когда же чувак назло всем отключился
На самой границе участка, межи -
То тот, кто быстрей на верблюде примчится,
Имеет возможность труп переложить
На новое место, свезти на телеге,
Свалить, отдышаться, присесть отдохнуть,
Свинью подложить ментовскому коллеге
И в смысле прямом это дело спихнуть.
Оно, может быть, и не очень красиво
Трупешник таскать среди белого дня,
Но надо же как-то оправдывать ксиву
И дел раскрываемость резко поднять.
Старейшины города, что других ближе
К убитому, где обнаружили труп,
Возьмут пусть телицу без травм и без грыжи
И с прокуратурой вопрос перетрут.
Телицу в долине замочат, поляну
Накроют в участке лицо кирпичом
И руки умоют - убился, мол, спьяну
На нож напоролся, а мы ни при чём.
(Царевича Дмитрия вспомнить здесь можем,
Царя реноме мальчик в Угличе спас -
Дитя налетело на собственный ножик
И делало это четырнадцать раз.)
В опричнину и во времена инквизиций,
Сегодня все методы те же что встарь -
Когда есть возможность отчётность повысить
Везде одинаково мыслит сыскарь.
При случае верном пройтись на халяву
Сокроют менты очевидное зло,
Заяву похерят, подбросят маляву
И быстро раскроют, что быть не могло.
В вопросах подлога они эпигоны,
В нём доблесть скорее для них, а не грех,
Семитские оборотни при погонах
Похлеще иных, оборотистей всех,
Отмолят убийство, очистят Израиль
От крови невинной. Священник-левит
Ментам за телицу, что вместе сожрали,
Квартальную премию определит.
Невинную кровь надо смыть в коридоре,
С ней ярость Господня – вещает левит...
(Но если такой ты пред Боженькой добрый,
По что твои руки по локоть в крови?
Вопрос риторический. Может случится,
Бог даст тебе право рулить без помех,
Но что за причина давить разночинцев?
Ответ очевидный – ведь ты «лучше всех».)
Когда на войне всех врагов победите
И пленными ты отоваришь свой куш,
Возможно, найдёшь там свою Нефертити
Красивей других намалёванных клуш.
(Любовь переломит хребет исполину,
Спасёт красота мир от скверны и зла,
Спасла же она нашу Екатерину
И даже на царский престол возвела.)
Прекрасную видом взять в жёны захочешь -
Веди её в дом. Пусть главу острижёт
И ногти обрежет, одежду всю в клочья
Она изорвёт, честь свою сбережёт,
Живёт в твоём доме и месяц рыдает
По папе и маме, кого ты убил.
Лишь после того, как обида растает,
Возможно и ей помечтать о любви.
Но лишь помечтать, ибо в доме семита,
Куда её рок побеждённой занёс,
Не ей пропускать претендентов сквозь сито,
Кого выбирать – не стоит здесь вопрос.
(И кельты, и франки сейчас жизнью стильной
Живут, накопили в избытке добра,
Но женщин своих они так распустили,
Что в жёны славянок приходится брать.
На всех не хватает, хоть по лотереи
Разыгрывай женщин кто не голубой...
Не бал-маскарад - хуже ряженых геи.
Лужка на них нету, он дал бы им бой.)
С убитой роднёй отошла от падучей
Отплакала и на софе возлежит
Твоя Нефертити... Послушаем лучше
Что скажет на это законник-левит.
Ты можешь войти к ней и сделаться мужем
И будет она тебе верной женой,
Когда ж опостылеет, станет ненужной
Её отпусти и препоны не строй.
Проваливает пусть, идёт куда хочет,
Слоняется тенью меж отчих могил,
Но в рабство продать её будет не очень
И всё потому, что её ты смирил,
Подмял под себя, как молодушку кочет,
И уж за другою хохлушкой бежишь,
Она же пусть квохчет себе где захочет,
Какой у неё скоро будет малыш.
Любовь чувство сильное, наше начало
Мы пестуем в неге и множим сто крат.
Но как бы любовь себе ни подчиняла,
Сильней на земле социальный уклад.
Возьмём двоежёнца, привычное дело.
Одну ингуш любит отчизны сильней,
Другая до чёртиков осатанела,
Но обе они нарожали детей.
На свет вышел первым сынок нелюбимой.
Чтоб впредь не дробить сбереженья отца,
Прокатит обычай всех денежек мимо
Любимую очень, а с ней и мальца.
А сын нелюбимой за дело возьмётся,
Удвоит всё, что у любимой украл.
Великая сила закон первородства,
Любовь отожмётся, где царь капитал.
(Лишь мы, раздолбаи, живём на зарплату,
Не в шекелях наш состоит интерес.
Нас много и все мы не хуже, ребята,
Чем те, кто «всех лучше» в оценке на вес.
На круги своя всё вернётся обратно
И женщины выберут нас неспроста.
Когда лишь любовь ген даёт доминантный
Мир от толстосумов спасёт красота.)
И в древности были свои недоноски.
На жалобу - буен сын, пьяница, мот -
Община всем миром побьёт отморозка
Камнями да так, что подросток умрёт,
Но зло беспредела в среде истребится.
С ним тот устранится, кто слишком ретив,
Сын Израильтянин бузить убоится...
(Нацболов и прочих Минюст запретит.
Я также как все ненавижу скинхедов,
Хоть в сущности я, как они, маргинал,
По пьяному делу и в морду заеду,
Но Эдю Лимонова зауважал.
Когда-то в Париж дёрнув от коммунистов,
Он матом ругался, что нехорошо,
Но скоро неистов одумался быстро
И даже в тюрьму за идею пошёл,
Движением крайних заполнил провалы,
Когда довели весь народ до сумы.
Нацболы его как и все маргиналы,
Но разве что чуть маргинальней чем мы.
В своей хате с края народ маргинален,
А кто в середине - Федот, да не тот.
Пока нас с окраин родных не прогнали
Движение крайних Россию спасёт.)
Когда преступленье, достойное смерти,
Свершится, и будет злодей умерщвлён,
Повешен, не должно ему на рассвете
Болтаться мешком, привлекая ворон.
Его погреби в тот же день, ибо проклят
Пред Богом смердящий обтруханный труп.
А кто погребёт, не играет здесь роли,
Убрать за собой не сочтите за труд...
Земли, что Господь выдал, не оскверняйте
И свой в чистоте сохраняйте удел.
(А что до других земель – то извиняйте,
Про то Моисей рассказать не успел.)
Отходы в чужие края вывозите!
Кто даст на отправку зелёный свисток?
Об этом в учении древних левитов
Возможно прочесть, но уже между строк.
Обсуждения Висяк. Любовь отожмётся, где царь капитал