(Запрещает Бог с времён Завета
Проливать чужую кровь и пить.
Попросить бы нам Его при этом
В дополнение ко всем запретам
Портить кровь друг другу запретить.)
К переправе МИхмасской (МихмАсской,
Кто б сказал, как правильно прочесть?)
Из передовых Филистимлянских
Вышел в ночь отряд не строить глазки,
А смолить жгуты Израиль жечь.
В день один Ионафан Саулов
(Не фамилия, а просто сын
Настоящий, не в кустах нагулян)
Не сказал отцу, что он задумал,
И исчез да так, что след простыл.
В городе никто о нём не знает,
Где он, что он? – Лишь один слуга
С ним оруженосец пребывает...
Словно самокат против трамвая
Два героя вышли на врага.
Сам Саул - под деревом граната,
Что в Мигроне Гивы близ, при нём -
Человек шестьсот, его солдаты
(Даже для спецназа маловато,
И с вооружением облом).
Уповать приходится на Бога
Там, где явно не хватает сил.
«In God trust*» тогда царь выбрал слоган.
Клир ему естественно в подмогу
Ахию в жрецы определил.
Принц Ионафан, пацан из местных,
В бой пошёл не абы да кабы,
Драку учинил там, где отвесно
Две скалы упёрлись в поднебесье,
Типа Красноярские столбы.
«Необрезанных мочить мы станем -
Он оруженосцу своему
Говорил – не в поле, и не в стане,
Здесь в расщелине мы их достанем
Не всей кодлой, а по одному».
Отвечал слуга: «Всё, что на сердце,
Делай господин, при на рожон,
По стене отвесной лезь без лестниц,
На меня ты можешь опереться
И не ошибёшься этажом... »
Принц на то сказал слуге: «Мы к этим
Людям подойдём и на виду
Встанет, будем ждать от них привета.
Интересно, что они ответят,
Как себя с гостями поведут?
Скажут нам они – Стоять на месте,
Сами подойдём с хлеб-солью к вам... -
Разговор один тогда уместен.
Ну, а если завопят все вместе:
- Эй, евреи, поднимитесь к нам! -
Не проявят, стал быть, уваженья,
- Мы же униженья не простим,
Вверх продолжим наше продвиженье,
Нанесём неверным пораженье
И в правах их племя ущемим».
Те Филистимляне, суть крестьяне -
Хамство вековое во плоти -
Видят ведь, пришли Израильтяне,
Нет, чтоб растопить с дороги баню -
Стали дико прыгать и вопить:
«Поглядите, из ущелий вышли
Все евреи. Что за альпинист
С ними к нам спешит, неровно дышит?
Поднимайтесь к нам, вас встретим дышлом,
Скажем вам привет и спустим вниз».
Не привыкший к обращеньям грубым
Начал восходить Ионафан
Без креплений, даже ледоруба,
Пальцами цепляясь, сжавши зубы,
И отважный как Фанфан-тюльпан.
Бил по головам Филистимлян он,
Их оруженосец добивал.
Двадцать человек на той поляне
Полегло тогда, где в день крестьянин
На волах полнормы выполнял.
В стане, в поле и во всём народе
Трепет воцарил – пришла беда.
В их опустошительном походе
От евреев все мальчишек вроде
В страхе разбегались кто куда.
Дрогнула земля. Великий ужас,
Что от Бога, воцарил на ней.
Видя, как враги прочь мчатся дружно,
Царь евреев отложил свой ужин,
Начал пересчитывать людей.
Нет Ионафана, стало ясно,
Дело его рук здесь. Царь Саул
Ахию призвал веленьем властным,
Понимая роль жреца прекрасно,
Службу заказать не преминул.
Служба та ещё не завершилась,
А уже среди Филистимлян
Пятая колонна объявилась
Из евреев, что при них служила
И свои имела шекеля.
К воинам спецназовцам Саула,
Стоило момент лишь улучить,
Все порабощённые примкнули.
Но среди восторженного гула
От чужих своих не отличить.
Много полегло в неразберихе.
Нет, чтобы фамилию узнать
До того, как бить друг друга лихо...
Всех сметённых тем победным вихрем
Люди хоронили допоздна.
Те же, что скрывались в катакомбах
В карстах при Ефремовой горе,
Про Филистимлян узнав подробно,
Что разбит поработитель злобный,
Вышли мир очистить от угрей,
То есть так врагу начистить рыло,
Чтоб светилось лужей на дворе...
Десять тысяч тех повстанцев было.
Дело это всё происходило
Прямо на Ефремовой горе,
Где камней наваленные груды.
Ноги сбил и крайне подустал
Люд, Филистимлян ловил покуда.
А Саул (довольно безрассудно)
Свой народ заклятием связал:
«Хлеб не есть, не отомщу доколе
Я врагу, причине наших бед.
Кто ослушается - будет проклят...»
И послушные, как дети в школе,
Люди выполняли тот запрет,
Не вкусили пищи, убоявшись
После смерти пребывать в огне,
Проклинать проступок свой вчерашний.
Лишь Ионафан, про то не знавший,
На себя накликал Божий гнев.
Всё в глазах от голода темнело,
А народ говел, как будто пост.
Ноги волочили еле-еле
Воины до вечера не ели.
Даже мёд им пользы не принёс,
Что нашли в лесу они некстати.
Лишь Ионафан не преминул
Сладким оскверниться на закате -
Как отца не слышавший заклятье
Палку в соты с мёдом обмакнул,
Облизнул, и сразу просветлели
От калорий воина глаза.
Так сказал: «Смутил отец мой землю.
Что за воин - еле душа в теле?
Без снабженья бой вести нельзя.
Не поставил полевые кухни
Мой отец, как будто невдомёк -
Раздавили б мы врага как муху,
Если бы взамен Святого духа
Выдали б бойцам сухой паёк.
При таких словах, с такой поддержкой
(То ж Ионафан, наследный принц
Говорит и ест, сам не безгрешен)
Кинулся народ всё грабить спешно,
Брать овец, волов, телят, телиц.
Заколали на земле и ели
Прямо с кровью... Рвать живую плоть,
Чтобы люди слишком не зверели,
С кровожадности не сатанели,
С кровью есть им запретил Господь.
(Запрещает Бог с времён Завета
Проливать чужую кровь и пить.
Попросить бы нам Его при этом
В дополнение ко всем запретам
Портить кровь друг другу запретить.)
Может быть, с подобной целью тайной
Царь Саул свой жертвенник воздвиг
Первый в жизни и огромный камень
Возложить велел при основанье,
Дабы знали все – Господь велик.
Приказал народу: «Пусть приводит
Каждый своего вола, овец,
Что награбил у врага в походе,
Колет живность прямо на проходе,
Кровь сливает и от пуза ест.
Только не грешите, жадно с кровью,
Не прожарив (это ж не бифштекс),
Вы не ешьте - не случится кори,
Ни другой от несваренья хвори,
С Богом обойдётесь без аптек».
Люди скот кололи, ели ночью.
Задал жрец Всевышнему вопрос -
Бить врага даёт ли полномочья?
А Господь им отвечать не хочет,
Получил, я думаю, донос
О пренебрежении Заветом.
Бьёт Саул немедленно в набат -
Приказал чинам из контрразведки,
Под угрозой сдёрнуть эполеты,
Разузнать, кто в скверне виноват
И на ком грех хуже чем измена.
Так сказал: «Ионафан, сын мой
Если согрешил первостепенный
Наш герой - умрёт он непременно,
Ибо Бог лишь властен надо мной».
Ждал ответа царь, как с неба манну...
Кто виновен так и не узнав,
Всем сказал Саул: «Я с сыном встану
В стороне. Пусть жребий без обмана
Нас рассудит, кто из нас неправ -
Я ли с сыном, наложив заклятье
До победы крошки не брать в рот,
Иль народ от крови в бурых пятнах,
Перебивший с голода весь скот.
Знамение дал Бог в одночасье.
Что за знак? Да кто его поймёт...
Интересно завершился кастинг.
Редкий случай здесь случился - с властью
В споре оказался прав народ.
Сын Ионафан с Саулом папой
Оказались здесь уличены -
Царь своих врагов хотел нахрапом
Без обеда всех накрыть как шляпой,
А бойцы питаться не должны.
А другой заклятие нарушил -
Сам наелся, тем пример дурной
Поцелуем он послал воздушным
Всем потенциально непослушным
Власти и религии любой.
И сказал Саул: «Бросайте жребий
Меж Ионафаном и царём,
Закажите у жреца молебен.
Пусть один окажется на небе,
Чем мы оба в горечи умрём.
Кто виновней по преступной сути –
Кто давал иль кто не выполнял
То заклятье, жребий пусть рассудит...»
Да не будет так! – сказали люди -
Но Саул на этом настоял.
На Ионафана жребий выпал.
Рассказал, как меньше чем на треть
Он наелся, медовухи выпил.
С этим мёдом, скажем прямо, влип он
И сегодня должен умереть –
Так решил Саул во имя веры,
Власти вертикали. Но народ
Выручил кого любил без меры
За спасение от изуверов
И сказал – Такое не пройдёт!
Даже царь героя не отнимет -
Он теперь принадлежит стране,
Ибо с Богом действовал он ныне...
Сам Саул с ходатайством о сыне
Юрисдикцию соблюл вполне.
Не пошёл царь супротив народа
Не с того, что был он демократ
Иль на казни не приспела мода -
Просто прочие цари-уроды
Донимали Израиль сто крат.
То Моавы, то Аммонитяне,
Нападали, вылез Амалик,
Битый по Писанью много ране.
Видно не убит он был, а ранен,
Иль однофамилец здесь возник.
То Филистимляне недобитки
Возвращались скопом в города,
Якобы забрать свои пожитки,
Нет, чтобы семейства на кибитки
Посадить да сгинуть навсегда.
Всех тогда Саул молол как Молох,
Счастие народное ковал
Как кузнец, заботлив был как конюх.
Каждый человек тогда был дорог
И весьма из тех, кто воевал.
Сильного воинственного крайне
Царь к себе в спецназ брал под крыло.
Что Ионафан был не в изгнанье,
И не вздёрнут за непослушанье,
С папою сыночку повезло.
* In God trust – Вера в Бога
Проливать чужую кровь и пить.
Попросить бы нам Его при этом
В дополнение ко всем запретам
Портить кровь друг другу запретить.)
К переправе МИхмасской (МихмАсской,
Кто б сказал, как правильно прочесть?)
Из передовых Филистимлянских
Вышел в ночь отряд не строить глазки,
А смолить жгуты Израиль жечь.
В день один Ионафан Саулов
(Не фамилия, а просто сын
Настоящий, не в кустах нагулян)
Не сказал отцу, что он задумал,
И исчез да так, что след простыл.
В городе никто о нём не знает,
Где он, что он? – Лишь один слуга
С ним оруженосец пребывает...
Словно самокат против трамвая
Два героя вышли на врага.
Сам Саул - под деревом граната,
Что в Мигроне Гивы близ, при нём -
Человек шестьсот, его солдаты
(Даже для спецназа маловато,
И с вооружением облом).
Уповать приходится на Бога
Там, где явно не хватает сил.
«In God trust*» тогда царь выбрал слоган.
Клир ему естественно в подмогу
Ахию в жрецы определил.
Принц Ионафан, пацан из местных,
В бой пошёл не абы да кабы,
Драку учинил там, где отвесно
Две скалы упёрлись в поднебесье,
Типа Красноярские столбы.
«Необрезанных мочить мы станем -
Он оруженосцу своему
Говорил – не в поле, и не в стане,
Здесь в расщелине мы их достанем
Не всей кодлой, а по одному».
Отвечал слуга: «Всё, что на сердце,
Делай господин, при на рожон,
По стене отвесной лезь без лестниц,
На меня ты можешь опереться
И не ошибёшься этажом... »
Принц на то сказал слуге: «Мы к этим
Людям подойдём и на виду
Встанет, будем ждать от них привета.
Интересно, что они ответят,
Как себя с гостями поведут?
Скажут нам они – Стоять на месте,
Сами подойдём с хлеб-солью к вам... -
Разговор один тогда уместен.
Ну, а если завопят все вместе:
- Эй, евреи, поднимитесь к нам! -
Не проявят, стал быть, уваженья,
- Мы же униженья не простим,
Вверх продолжим наше продвиженье,
Нанесём неверным пораженье
И в правах их племя ущемим».
Те Филистимляне, суть крестьяне -
Хамство вековое во плоти -
Видят ведь, пришли Израильтяне,
Нет, чтоб растопить с дороги баню -
Стали дико прыгать и вопить:
«Поглядите, из ущелий вышли
Все евреи. Что за альпинист
С ними к нам спешит, неровно дышит?
Поднимайтесь к нам, вас встретим дышлом,
Скажем вам привет и спустим вниз».
Не привыкший к обращеньям грубым
Начал восходить Ионафан
Без креплений, даже ледоруба,
Пальцами цепляясь, сжавши зубы,
И отважный как Фанфан-тюльпан.
Бил по головам Филистимлян он,
Их оруженосец добивал.
Двадцать человек на той поляне
Полегло тогда, где в день крестьянин
На волах полнормы выполнял.
В стане, в поле и во всём народе
Трепет воцарил – пришла беда.
В их опустошительном походе
От евреев все мальчишек вроде
В страхе разбегались кто куда.
Дрогнула земля. Великий ужас,
Что от Бога, воцарил на ней.
Видя, как враги прочь мчатся дружно,
Царь евреев отложил свой ужин,
Начал пересчитывать людей.
Нет Ионафана, стало ясно,
Дело его рук здесь. Царь Саул
Ахию призвал веленьем властным,
Понимая роль жреца прекрасно,
Службу заказать не преминул.
Служба та ещё не завершилась,
А уже среди Филистимлян
Пятая колонна объявилась
Из евреев, что при них служила
И свои имела шекеля.
К воинам спецназовцам Саула,
Стоило момент лишь улучить,
Все порабощённые примкнули.
Но среди восторженного гула
От чужих своих не отличить.
Много полегло в неразберихе.
Нет, чтобы фамилию узнать
До того, как бить друг друга лихо...
Всех сметённых тем победным вихрем
Люди хоронили допоздна.
Те же, что скрывались в катакомбах
В карстах при Ефремовой горе,
Про Филистимлян узнав подробно,
Что разбит поработитель злобный,
Вышли мир очистить от угрей,
То есть так врагу начистить рыло,
Чтоб светилось лужей на дворе...
Десять тысяч тех повстанцев было.
Дело это всё происходило
Прямо на Ефремовой горе,
Где камней наваленные груды.
Ноги сбил и крайне подустал
Люд, Филистимлян ловил покуда.
А Саул (довольно безрассудно)
Свой народ заклятием связал:
«Хлеб не есть, не отомщу доколе
Я врагу, причине наших бед.
Кто ослушается - будет проклят...»
И послушные, как дети в школе,
Люди выполняли тот запрет,
Не вкусили пищи, убоявшись
После смерти пребывать в огне,
Проклинать проступок свой вчерашний.
Лишь Ионафан, про то не знавший,
На себя накликал Божий гнев.
Всё в глазах от голода темнело,
А народ говел, как будто пост.
Ноги волочили еле-еле
Воины до вечера не ели.
Даже мёд им пользы не принёс,
Что нашли в лесу они некстати.
Лишь Ионафан не преминул
Сладким оскверниться на закате -
Как отца не слышавший заклятье
Палку в соты с мёдом обмакнул,
Облизнул, и сразу просветлели
От калорий воина глаза.
Так сказал: «Смутил отец мой землю.
Что за воин - еле душа в теле?
Без снабженья бой вести нельзя.
Не поставил полевые кухни
Мой отец, как будто невдомёк -
Раздавили б мы врага как муху,
Если бы взамен Святого духа
Выдали б бойцам сухой паёк.
При таких словах, с такой поддержкой
(То ж Ионафан, наследный принц
Говорит и ест, сам не безгрешен)
Кинулся народ всё грабить спешно,
Брать овец, волов, телят, телиц.
Заколали на земле и ели
Прямо с кровью... Рвать живую плоть,
Чтобы люди слишком не зверели,
С кровожадности не сатанели,
С кровью есть им запретил Господь.
(Запрещает Бог с времён Завета
Проливать чужую кровь и пить.
Попросить бы нам Его при этом
В дополнение ко всем запретам
Портить кровь друг другу запретить.)
Может быть, с подобной целью тайной
Царь Саул свой жертвенник воздвиг
Первый в жизни и огромный камень
Возложить велел при основанье,
Дабы знали все – Господь велик.
Приказал народу: «Пусть приводит
Каждый своего вола, овец,
Что награбил у врага в походе,
Колет живность прямо на проходе,
Кровь сливает и от пуза ест.
Только не грешите, жадно с кровью,
Не прожарив (это ж не бифштекс),
Вы не ешьте - не случится кори,
Ни другой от несваренья хвори,
С Богом обойдётесь без аптек».
Люди скот кололи, ели ночью.
Задал жрец Всевышнему вопрос -
Бить врага даёт ли полномочья?
А Господь им отвечать не хочет,
Получил, я думаю, донос
О пренебрежении Заветом.
Бьёт Саул немедленно в набат -
Приказал чинам из контрразведки,
Под угрозой сдёрнуть эполеты,
Разузнать, кто в скверне виноват
И на ком грех хуже чем измена.
Так сказал: «Ионафан, сын мой
Если согрешил первостепенный
Наш герой - умрёт он непременно,
Ибо Бог лишь властен надо мной».
Ждал ответа царь, как с неба манну...
Кто виновен так и не узнав,
Всем сказал Саул: «Я с сыном встану
В стороне. Пусть жребий без обмана
Нас рассудит, кто из нас неправ -
Я ли с сыном, наложив заклятье
До победы крошки не брать в рот,
Иль народ от крови в бурых пятнах,
Перебивший с голода весь скот.
Знамение дал Бог в одночасье.
Что за знак? Да кто его поймёт...
Интересно завершился кастинг.
Редкий случай здесь случился - с властью
В споре оказался прав народ.
Сын Ионафан с Саулом папой
Оказались здесь уличены -
Царь своих врагов хотел нахрапом
Без обеда всех накрыть как шляпой,
А бойцы питаться не должны.
А другой заклятие нарушил -
Сам наелся, тем пример дурной
Поцелуем он послал воздушным
Всем потенциально непослушным
Власти и религии любой.
И сказал Саул: «Бросайте жребий
Меж Ионафаном и царём,
Закажите у жреца молебен.
Пусть один окажется на небе,
Чем мы оба в горечи умрём.
Кто виновней по преступной сути –
Кто давал иль кто не выполнял
То заклятье, жребий пусть рассудит...»
Да не будет так! – сказали люди -
Но Саул на этом настоял.
На Ионафана жребий выпал.
Рассказал, как меньше чем на треть
Он наелся, медовухи выпил.
С этим мёдом, скажем прямо, влип он
И сегодня должен умереть –
Так решил Саул во имя веры,
Власти вертикали. Но народ
Выручил кого любил без меры
За спасение от изуверов
И сказал – Такое не пройдёт!
Даже царь героя не отнимет -
Он теперь принадлежит стране,
Ибо с Богом действовал он ныне...
Сам Саул с ходатайством о сыне
Юрисдикцию соблюл вполне.
Не пошёл царь супротив народа
Не с того, что был он демократ
Иль на казни не приспела мода -
Просто прочие цари-уроды
Донимали Израиль сто крат.
То Моавы, то Аммонитяне,
Нападали, вылез Амалик,
Битый по Писанью много ране.
Видно не убит он был, а ранен,
Иль однофамилец здесь возник.
То Филистимляне недобитки
Возвращались скопом в города,
Якобы забрать свои пожитки,
Нет, чтобы семейства на кибитки
Посадить да сгинуть навсегда.
Всех тогда Саул молол как Молох,
Счастие народное ковал
Как кузнец, заботлив был как конюх.
Каждый человек тогда был дорог
И весьма из тех, кто воевал.
Сильного воинственного крайне
Царь к себе в спецназ брал под крыло.
Что Ионафан был не в изгнанье,
И не вздёрнут за непослушанье,
С папою сыночку повезло.
* In God trust – Вера в Бога
Обсуждения Портить кровь друг другу запретить