Так и вижу я эту картину,
На дне ямы "дружочек" лежит,
Уж не дышит, сломал видно, спину,
А над ним, Бог, как фельдшер стоит.
Неземного, напишем мы слитно,
Подарил он на время огня,
Обожжённый "дружочек" воскликнул:
"Эй! Ты куртку спалил мне зазря!"
Я лежал, от трудов отдыхая,
Что ты грузишь меня, Боже мой?
Я вот только тут стих дочитаю,
И пойду потихоньку домой.
Оживлять меня точно не надо,
Я и мёртвым то не был ничуть
Всё придумала девушка Лада,
Ты помилуй её, не забудь.
Обними её ласково, Боже,
Объясни, заблужденья её,
Помоги, чтоб когда нибудь, всё же,
Обрела она счастье своё.
И сквозь сумерки псевдорелигий,
Ты за руку её проведи.
Раскажи ей, что радости миги,
У неё все ешё впереди.
Я наверно горел не напрасно,
Не был тлеющим, плесневым пнём,
Коль она по сей день, ежечасно,
ОТРАЖЁННЫМ сверкает огнём.
На дне ямы "дружочек" лежит,
Уж не дышит, сломал видно, спину,
А над ним, Бог, как фельдшер стоит.
Неземного, напишем мы слитно,
Подарил он на время огня,
Обожжённый "дружочек" воскликнул:
"Эй! Ты куртку спалил мне зазря!"
Я лежал, от трудов отдыхая,
Что ты грузишь меня, Боже мой?
Я вот только тут стих дочитаю,
И пойду потихоньку домой.
Оживлять меня точно не надо,
Я и мёртвым то не был ничуть
Всё придумала девушка Лада,
Ты помилуй её, не забудь.
Обними её ласково, Боже,
Объясни, заблужденья её,
Помоги, чтоб когда нибудь, всё же,
Обрела она счастье своё.
И сквозь сумерки псевдорелигий,
Ты за руку её проведи.
Раскажи ей, что радости миги,
У неё все ешё впереди.
Я наверно горел не напрасно,
Не был тлеющим, плесневым пнём,
Коль она по сей день, ежечасно,
ОТРАЖЁННЫМ сверкает огнём.
Обсуждения Вот как бывает