Я нынче кроток, тих и нелюдим,
Как в стельку соизволивший напиться;
Что ночью где-то «видно, начудил»,
Но что, не может вспомнить и томится.
И вздрагивает он от ничего,
Ругая неуютную планету;
И так реальность давит на него,
Что впору выпить вновь, да денег нету.
Как пойманный рассеян я и нем.
Мой лютый друг, лови момент, однако:
Ругай меня - и соглашусь со всем,
Распни меня - и это будет благо!
Лень даже встать и выползти на свет...
Чуть-чуть в душе затеплится охота -
«А для чего?» - как будто спросит кто-то.
И в голове не вяжется ответ.
До вечера ли эта маета?
Или пока иное не приснится:
Что мир наш не бардак и суета -
Но Промысел, где надо шевелиться.
Как в стельку соизволивший напиться;
Что ночью где-то «видно, начудил»,
Но что, не может вспомнить и томится.
И вздрагивает он от ничего,
Ругая неуютную планету;
И так реальность давит на него,
Что впору выпить вновь, да денег нету.
Как пойманный рассеян я и нем.
Мой лютый друг, лови момент, однако:
Ругай меня - и соглашусь со всем,
Распни меня - и это будет благо!
Лень даже встать и выползти на свет...
Чуть-чуть в душе затеплится охота -
«А для чего?» - как будто спросит кто-то.
И в голове не вяжется ответ.
До вечера ли эта маета?
Или пока иное не приснится:
Что мир наш не бардак и суета -
Но Промысел, где надо шевелиться.
Обсуждения Апатия