Жила-была Поганка,
Каких же, впрочем, много.
Но думала: одна
Она такая под Богом.
Излюбленным занятием
Было у Поганки —
Всех судить-рядить
По самой высшей планке.
Идет в мозгу поганьем
Усердная работа:
Сквозь мыслей мясорубку
До отвращенья рвоты
Она весь мир пропустит,
Всем кости перемоет,
Ничто ведь не упустит, —
Сласть размышленья злого:
«Корявые деревья —
Надменны и высоки,
В их треснувших стволах
Худые бродят соки.
Противное зверье
И подлые кукушки,
Бессильные травинки
И глупые лягушки…»
Воссев на пне отвисло,
Поганка в позе важной
(Пень тоже ненавистный!)
На всех плюет отважно.
Она ведь королева!
Сильна! Ей все открыто! —
Как мыслится дурехе,
Поганке ядовитой.
Каких же, впрочем, много.
Но думала: одна
Она такая под Богом.
Излюбленным занятием
Было у Поганки —
Всех судить-рядить
По самой высшей планке.
Идет в мозгу поганьем
Усердная работа:
Сквозь мыслей мясорубку
До отвращенья рвоты
Она весь мир пропустит,
Всем кости перемоет,
Ничто ведь не упустит, —
Сласть размышленья злого:
«Корявые деревья —
Надменны и высоки,
В их треснувших стволах
Худые бродят соки.
Противное зверье
И подлые кукушки,
Бессильные травинки
И глупые лягушки…»
Воссев на пне отвисло,
Поганка в позе важной
(Пень тоже ненавистный!)
На всех плюет отважно.
Она ведь королева!
Сильна! Ей все открыто! —
Как мыслится дурехе,
Поганке ядовитой.