Патриарх

Нестерпимо-гнетущий, немыслимый зной -
Вечный ужас просторов саванны,
Распалился, придя самой ранней весной
В заповедную зону Ботсваны.
Превратились в канавы былые ручьи,
Обмелели, засохли озёра.
Не сулили дождя по утрам и в ночи
Облака перьевые – позёры.

Молодой лев, лишь ночью возглавивший прайд,
На рассвете повёл всех на запад.
Патриарх оставался, он в схватке вчера
Проиграл. Кровь сочилась из лапы.

Под засохшей акацией, часто дыша,
Он лежал и зализывал рану.
Грива в клочьях, грудь, спину покрыла парша.
Лев от голода был, словно пьяный.

Он ждал смерти, спокойно смотря на закат,
Сочно-алый, необыкновенный.
Сон накрыл пеленою болезненный взгляд.
Лев уснул. Вечер. Выли гиены.

Вой, похожий на хохот, звучал всё сильней,
Приближалась пятнистая стая.
Тьма сгущалась, и стала гор дальних темней.
Лев очнулся, на лапы привстал он.

Вдруг сквозь тьму он увидел свирепый оскал,
И ещё, и ещё – слева, справа.
Сердце вдруг защемило, как будто в тисках,
Не от страха – был смелого нрава

Старый лев – в лапах слабость пока превозмочь
Было трудно, но боль отступила.
Грозный рык пробуравил звенящую ночь.
Жажда крови прибавила силы.

Как лавина набросилась стая гиен
На царя африканской саванны.
Их свирепый вожак первым был убиен,
И лежал в стороне бездыханно.

Боль пронзила бедро задней лапы иглой.
Развернувшись, ударил наотмашь,
Завертелся самец - нападавший – юлой,
И завыл хохотливо-истошно.

Лев крутился в пылу жаркой схватки и бил,
Бил, и бил по врагам в обе лапы.
Львиный рёв пыл пятнистых гиен охладил.
…Визг калек, глоток порванных храпы…

Бой закончен победой. Отходят враги,
Унося бездыханные трупы.
Сердце вновь защемило до судороги,
Ныли раны противно и тупо.

Обессиленный лев набок резко упал,
Попытался подняться, и снова,
Снова падал без сил. Пот солёный щипал
Нос, глаза. Звёзды с неба ночного

Ниспадали, сгорая, и не долетев
До земли поостывшей саванны.
Умирал патриарх, царь зверей - старый лев,
Не пытаясь зализывать раны…