Завьюжило вовремя. Время сметает
Снежинки, как крошки со скатерти неба.
Гусей запоздалых последняя стая
С натугой пытается вытянуть Феба.
На черном и сером горят, не сгорая
Зеленые елки в рождественских шишках,
Янтарные точки в ладошках лап греют
И дышат зеленым теплом на них, дышат.
На сером суровом полотнище черным
Ты, Осень, опять воронье вышиваешь.
И зовом забытого звонкого горна
Зверей, и леса, и поля окликаешь.
В сараях, пропахших дымами коптилен,
Томятся, как узники в ночь перед казнью,
Бочонки, вобравшие сок из давилен.
В них зреет мятеж и соблазнами дразнит.
Колбасы мерцают старинною бронзой,
И окорок, словно ленивец, под балкой.
Надменные желтые сырные бонзы
И заключенные ягоды в банках.
Аптека, как розовый крымский сердолик
На темной ладони, чуть светит сквозь вьюгу.
И в теплой витрине ком ваты, как кролик,
И средства от всех в этом мире недугов.
Уж слышны шаги по подъездным ступеням,
То Время, то Время, то Время шагает.
Метельное белое вьюжное пенье,
Как юность и боль у порога встречают.
Снежинки, как крошки со скатерти неба.
Гусей запоздалых последняя стая
С натугой пытается вытянуть Феба.
На черном и сером горят, не сгорая
Зеленые елки в рождественских шишках,
Янтарные точки в ладошках лап греют
И дышат зеленым теплом на них, дышат.
На сером суровом полотнище черным
Ты, Осень, опять воронье вышиваешь.
И зовом забытого звонкого горна
Зверей, и леса, и поля окликаешь.
В сараях, пропахших дымами коптилен,
Томятся, как узники в ночь перед казнью,
Бочонки, вобравшие сок из давилен.
В них зреет мятеж и соблазнами дразнит.
Колбасы мерцают старинною бронзой,
И окорок, словно ленивец, под балкой.
Надменные желтые сырные бонзы
И заключенные ягоды в банках.
Аптека, как розовый крымский сердолик
На темной ладони, чуть светит сквозь вьюгу.
И в теплой витрине ком ваты, как кролик,
И средства от всех в этом мире недугов.
Уж слышны шаги по подъездным ступеням,
То Время, то Время, то Время шагает.
Метельное белое вьюжное пенье,
Как юность и боль у порога встречают.
Обсуждения Осень