Мать-земля порождает меня

Я помню себя змеем, вьющимся между гладких ног Прекрасной Евы.

Я помню, как скользил по её тёплым и мягким бедрам; заползая на них сворачивался там клубочком, пытаясь согреться.

Я помню её груди, большие и печальные, которые свисали почти до пупка.

Я помню вкус её молока, мягкий и нежный, он навевал мне еще более давние воспоминания, когда мать-земля породила меня.

Я помню раскаленные камни, тёплые потоки, которые обволакивали меня внутри утробы.

Я помню ужасный холод, когда меня вытолкнули на этот свет, где есть лишь тёплый круглешок солнца ( которому впрочем я благодарен).

Я помню, как меня всего сковало, я не мог двигаться и только плакал, желая вернуться.

Я помню первые песни, которые напевал мне ветер, злые и холодные, они бичевали мою душу.

****

Солнце, море и земля.
Жизнь на свете коротка.

Горы, скалы и равнины.
Смерть твоя уже близка

Сырость, мрак и стужа
Ждут тебя.


****


Я помню жестокость Адама, бросавшего в меня камни.

Я помню кровь, которая пошла у меня из глотки, когда Адам прогнал меня, меня, желавшего только теплоты и ласки.

Я помню грязную от крови землю, где потом взошли цветы.

Я помню, как меня любила Ева, Прекрасная Ева.

Я помню её доброту и ласку.

Я помню её песни, которые она пела, гладя меня перед сном, её песни, которые согревали мне душу.

****

Спи, малыш, утихли ветры.
Я тебя люблю.
Сон придёт, неся забвенье:
Боль твоя уйдёт.

Спи, малыш, я буду рядом.
Я тебя люблю.
Боль исчезнет:
Будешь счастлив ты.


****

Я помню ужас каждого рождения и сладкое забытьё после смерти.

Я помню, как меня любила Ева, меня вкусившего все яблоки с семи древ познания: разума, памяти, предвиденья, искусства, творения, чувства и жизни.

Я помню Адама, обсасывающего жалкие огрызки яблок, Адама, не смевшего ранее притронуться к плодам.

Я помню, как Ева попробовала оставленное мною яблоко с древа таинства жизни.

Я помню, как она, осознав весь ужас рождения, отказалась от него.

Я помню вероломство Адама, в голове которого смешались жалкие крохи знаний, как он принудил её родить ему детей.

Я помню, как он смутил её низкими чувствами, заставив поверить, что мерзкий отросток меж ног его – предел совершенства, низкими чувствами - оставленными мною.

Я помню, как Ева, обманутая, взяла на себя частицу от муки рождения, самую малость ( разве это мука?).

Я помню ужас первого рождения человека, рождения, которому суждено было вечно повторяться.

Я помню, как пошло и мерзко совокуплялись дети Адама, братья и сёстры.

Я помню свою безграничную печаль, она и сейчас разрывает мне сердце, печаль вечно рождаться в человеческом облике.

Я помню себя Адамом и Евой, будь проклят Адам, меня спаяли воедино.

Я помню, как во мне зазвучали два голоса, поющие совсем разные песни.


****

Ева Я вдохновляю поэтов.

Адам А я предпочитаю вешать этих жалких недоносков.

Ева Адам, но ведь ты тоже поэт.

Адам Что ж… Тем приятнее вешать их на первом попавшемся суке, хватило бы деревьев.

Ева Слова настоящего мужчины.

Адам Восторгайся и трепещи: я – мужчина.


Ева Какой хвастун. Я лаской могу смирить разъяренного тигра, в бое который тебя разорвёт.


Адам (К публике) Видали такое?

Ева А я могу тебя превратить в жалкое ничтожество, подобное червю, выпрашивающее один лишь поцелуйчик. Власть моя непомерна: я - женщина.

****

Я помню, как стал тосковать по прошлому, когда жил веками свободным от ужаса рождения, холода этого мира.

Я помню Атланта держащего небосвод.

Я помню, как я, забавляясь, щекотал его пятки, как Атлант, надрываясь от смеха, прыгал на месте, сотрясая небосвод.

Я помню, как со временем всё мельчало: в несчастной человеческой голове, будь она трижды проклята, безнадежно путались «адамовы крохи».

Я помню Святого Патрика, который был всего лишь старым пердуном.

Я помню плохие песни, которые всего лишь слова.

****


Любви прошли года,
Ты отвернулся от меня.
Осталась я совсем одна.
Зачем оставил ты меня?
Та-та та-та и прочая херня.

****

Я помню, как я был оглушен болью, как стал презирать малодушие женщины и уважать волю Адама, будь проклята Ева.

Я помню все свои чувства.

Я помню, как позвоночник вдруг сковал моё существо, заперев в тупик бытия.

Я помню, как мои когти вонзаются в добычу, как мои клыки потрошат горячую плоть.

Я помню, как я извиваюсь ползу по царственной руке и вонзаюсь жалом в пульсирующую шейную артерию, наполняя ядом еще недавно здоровый организм, теперь же испускающий пену изо рта, падающую на холодный мраморный пол, - всё во имя тебя, палач моей жизни, Адам.
Я помню его черепок, такой безобидный и нелепый, валяющийся на лужайке; утром в нём можно было найти скопившуюся там росу, я любил в него залезать, складываясь там клубочком, и размышлять. Тебе, Адам, будь проклят ты, пою я оссану.

****

Беги,
как предок Адам,
догони раненную лань.
Беги до края мира, но своё возьми.
Ты видишь кровь на земле – Беги,
Не дай лани умереть от бессилья.

Помоги ей : убей.
Убей пока в неё много силы.
Убей, чтоб нож обагрился струями крови.
Беги, не дай ей умереть.
Твои ноги сильнее.
Твой дух несгибаем.
Беги.

****

Я помню, как моя кожа становилась всё толще.

Я помню, как привык к этому вечному холоду, я полюбил жизнь и возненавидел смерть, которая лишь прелюдия к рождению, к ужасам, которого невозможно привыкнуть.

Я помню, как встал на ноги и начал петь, и ветер разносил мои песни.

****

Ветер воет – жалкий пёс:
Шею вмиг сверну.
Мерзкое беззубое животное
Дышит – в дырах свист.
Спляшем вместе. В танце смерть.
Ветер, разорву тебе нутро.
Проклят будь, пердун несчастный.

****

Я помню, как земля породила меня.

Я помню, как простил Адама и Еву.

Я помню так много, что порой сожалею, что божественный лотос, дарующий забвенье, не приносит мне облегченья.

Меня ждёт ужас нового рожденья, песнь моя коротка. Я припадаю к земле и молю её принять к себе своё творенье, принять навечно.