Старый шлях у тихой речки
завивается петлей,
выдыхает печь в колечки
дым над старою избой.
Старый пень у поворота —
долговязый рухнул вяз —
и дубовые ворота,
что срубил нам дед Тарас.
И блестит изба навстречу
свежевымытым окном…
Где ты, детство? Ох, далече…
В мире сказочном, ином.
В мире вишен без оскомин,
в мире радостных обнов,
в мире семечек с жаровен,
толстобоких кавунов,
в мире горькой летней пыли
и купаний на конях,
сладких вод, что в ведрах стыли
в обмороженных сенях.
В мире доброй бабы Фроси,
мастерицы на коржи,
и ее: "Внучок, курносый,
на горяченьких — держи".
В мире мамкиной заботы,
колкой батиной щеки,
в мире том, что так охота
всем законам вопреки
хоть на миг вернуть. И снова,
беззаботным и шальным,
после утреннего клева
на завитый печью дым
старым шляхом по-над речкой,
мимо пня — чтоб пыль столбом.
И, запыхавшись, беспечно
хлопнуть дверью в старый дом,
бросить в таз плотвичек связку —
и к столу, где молоко…
Это все — возможно. В сказке…
Где ж ты, детство? Да-ле-ко…
завивается петлей,
выдыхает печь в колечки
дым над старою избой.
Старый пень у поворота —
долговязый рухнул вяз —
и дубовые ворота,
что срубил нам дед Тарас.
И блестит изба навстречу
свежевымытым окном…
Где ты, детство? Ох, далече…
В мире сказочном, ином.
В мире вишен без оскомин,
в мире радостных обнов,
в мире семечек с жаровен,
толстобоких кавунов,
в мире горькой летней пыли
и купаний на конях,
сладких вод, что в ведрах стыли
в обмороженных сенях.
В мире доброй бабы Фроси,
мастерицы на коржи,
и ее: "Внучок, курносый,
на горяченьких — держи".
В мире мамкиной заботы,
колкой батиной щеки,
в мире том, что так охота
всем законам вопреки
хоть на миг вернуть. И снова,
беззаботным и шальным,
после утреннего клева
на завитый печью дым
старым шляхом по-над речкой,
мимо пня — чтоб пыль столбом.
И, запыхавшись, беспечно
хлопнуть дверью в старый дом,
бросить в таз плотвичек связку —
и к столу, где молоко…
Это все — возможно. В сказке…
Где ж ты, детство? Да-ле-ко…
Обсуждения Где ты, детство?