Море вышло из спячки, и ночи бледней,
Отцветают последние крокусы,
Здесь три года назад сжигали людей,
А сейчас ремонтируют офисы…
И неважно, кто прав был, а кто виноват,
Не вернет это жизнь и дыхание,
Был случайным - прохожий, наемным - солдат?
Смерть пришла в профсоюзное здание…
На моем Куликовом польется слеза
На коляску, на сумки хозяйские,
Кожей чувствую, не поднимая глаза -
Горе смотрит в окно второмайское…
И шашлык не полезет, и сердцу больней,
И тошнит от речей аналитика,
В двадцать первом столетье сжигают людей…
И какая здесь, други, политика?
Отцветают последние крокусы,
Здесь три года назад сжигали людей,
А сейчас ремонтируют офисы…
И неважно, кто прав был, а кто виноват,
Не вернет это жизнь и дыхание,
Был случайным - прохожий, наемным - солдат?
Смерть пришла в профсоюзное здание…
На моем Куликовом польется слеза
На коляску, на сумки хозяйские,
Кожей чувствую, не поднимая глаза -
Горе смотрит в окно второмайское…
И шашлык не полезет, и сердцу больней,
И тошнит от речей аналитика,
В двадцать первом столетье сжигают людей…
И какая здесь, други, политика?
Авторская публикация. Свидетельство о публикации в СМИ № S108-143750.
Обсуждения Память