Баллада О Невозможном

Я вернулся, родная…
Слезает слеза
по небритой щеке осторожно.
Столько Бога у дочери в звонких глазах…
И сердиться на жизнь невозможно.

Есть места,
где нас красят в затравленный цвет.
Где нас кормят стеклом, не возморщась.
Но есть тысяча храмов на тысячу бед.
И сердиться на жизнь
невозможно…

Время свернуто в яркий ребристый рулон.
Вновь толпа рот слюнявит и злится:
“Пусть не ширится тут
неуемным крылом!..
Пусть не бьет шквальной правдой
нам в лица!..”

Флаг вам в руки безумный...
И низкий поклон.
И на лацканы — алую саржу.
Если душу нецелую целым полком
затоптать вам сегодня прикажут.

Сто вселенных сменилось,
но день наш краплен
жесткой кровью — и криками перчен.
Те же самые нелюди тычут копьем
в Иисусову крестную печень.

И сшибаются в небе на полном скаку
табуны; бирюзовый и лютый.
И с уродливым шрамом на правом боку
этот мир — ни с одним уж не спутать!!...

Я вернулся, родная. С молвой не в родстве.
Так прими, если рада солдату,
шебутной, трижды ломаный
внутренний свет.
И меня с этим светом... в усладу...

Ну, так в чьих же ногах я
степная кирза?
В чьих губах — я губная гармошка?

Столько Бога у дочери
в мокрых глазах…
И сердиться. На жизнь. Невозможно.

+