«Совсем немного слов в твоем стихе,
Все остальное там… за многоточьем»,
Ты нам споешь о жизни, о судьбе,
О женщинах, вине и, между прочим…
О святости, которая в тебе
Божественным огнем горит незримо,
Еще придут и строчки о весне,
И про Луну напишется правдиво.
Ты будешь петь, и песней трогать зал
Наспех надетой детской бескозыркой,
За райских Ев поднимется бокал
И на плечо усядется улыбка,
Та самая лучистая, одна,
В цветах, рассыпанная, свежих трубадуру,
Черешни слаще, мягче, чем волна -
Для нас играет менестрель Фортуны.
Польется свет твоей большой душой,
Вселенские слагаются основы,
Завет твой чтимый и почти святой:
«Чтоб навсегда вначале было слово!»
Во все сердца проникнуть смог легко,
А я твой томик сжав рукой украдкой,
Благодарю за «Спас» и «Молоко»,
И протяну в восторге шоколадку.
Все остальное там… за многоточьем»,
Ты нам споешь о жизни, о судьбе,
О женщинах, вине и, между прочим…
О святости, которая в тебе
Божественным огнем горит незримо,
Еще придут и строчки о весне,
И про Луну напишется правдиво.
Ты будешь петь, и песней трогать зал
Наспех надетой детской бескозыркой,
За райских Ев поднимется бокал
И на плечо усядется улыбка,
Та самая лучистая, одна,
В цветах, рассыпанная, свежих трубадуру,
Черешни слаще, мягче, чем волна -
Для нас играет менестрель Фортуны.
Польется свет твоей большой душой,
Вселенские слагаются основы,
Завет твой чтимый и почти святой:
«Чтоб навсегда вначале было слово!»
Во все сердца проникнуть смог легко,
А я твой томик сжав рукой украдкой,
Благодарю за «Спас» и «Молоко»,
И протяну в восторге шоколадку.
Обсуждения Сергею Леонтьеву