Решил оставить Их в покое,
Чтобы никак не навредить.
Они окрепли – сами смогут
Свой рай воздвигнуть и пропить.
Компьютер с факсом раскурочен
И не подключен телефон,
И вход парадный заколочен,
Покрылся пылью черный ход.
От звезд лучи не попадают
На мягкий золотой диван.
Веками тишина витает
В пустых бриллиантовых стенах.
Владыка спит , презрев диваны ,
На малахитовом полу,
Храпит, а плинтусов опалы
Дрожат от выдохов его.
Так коротает вечность Бог.
Червем сомнений съеден ,
Судимый совестью одной ,
Его свободный гений.
Ошибся сотни тысяч раз
И опыт бесконечен:
Распят на копьях да крестах ,
И судьбах человечьих.
Творец умов , диктатор мыслей,
Он сам менялся сотни раз ,
Разочаровываясь в жизни
На всех утопиях – мирах.
Пытался быть он мягким , щедрым,
Но в тупике вставал прогресс.
Когда ты сыт и путь твой верен
Нищает творческий процесс.
Он ,как отец давал уроки,
На камне правила набил,
Теперь же ,юные отроки
Живут без высших мощных сил.
Чтобы никак не навредить.
Они окрепли – сами смогут
Свой рай воздвигнуть и пропить.
Компьютер с факсом раскурочен
И не подключен телефон,
И вход парадный заколочен,
Покрылся пылью черный ход.
От звезд лучи не попадают
На мягкий золотой диван.
Веками тишина витает
В пустых бриллиантовых стенах.
Владыка спит , презрев диваны ,
На малахитовом полу,
Храпит, а плинтусов опалы
Дрожат от выдохов его.
Так коротает вечность Бог.
Червем сомнений съеден ,
Судимый совестью одной ,
Его свободный гений.
Ошибся сотни тысяч раз
И опыт бесконечен:
Распят на копьях да крестах ,
И судьбах человечьих.
Творец умов , диктатор мыслей,
Он сам менялся сотни раз ,
Разочаровываясь в жизни
На всех утопиях – мирах.
Пытался быть он мягким , щедрым,
Но в тупике вставал прогресс.
Когда ты сыт и путь твой верен
Нищает творческий процесс.
Он ,как отец давал уроки,
На камне правила набил,
Теперь же ,юные отроки
Живут без высших мощных сил.
Обсуждения Отец и Дети