Жили разно, махорку цедили,
Не мечтали украсть миллион.
- Так за что тебя, брат, осудили?
- За закон, - говорю – за закон.
Много пили, а думали мало,
Да и вслух говорить не резон.
Сколько нас, горемычных пропало,
За закон же, опять за закон.
Ублажали, сажали, лупили,
Хохотали над нами сквозь стон.
Мы потом в лагерях не забыли,
Что для нас означает – закон.
Нас ломали, потом выпрямляли,
Шили левый и правый уклон.
Да, они-то всегда понимали,
Что для них означает – закон.
Так и жили – меж светом и тенью,
Меж людьми и почти не людьми.
Нарастало, как гул – постепенно,
То желанье сильнее любви.
Слаще мёда, дороже медали…
Покажи мне страну, покажи,
Где бы вдруг по закону сажали
За желание жить не по лжи.
Не мечтали украсть миллион.
- Так за что тебя, брат, осудили?
- За закон, - говорю – за закон.
Много пили, а думали мало,
Да и вслух говорить не резон.
Сколько нас, горемычных пропало,
За закон же, опять за закон.
Ублажали, сажали, лупили,
Хохотали над нами сквозь стон.
Мы потом в лагерях не забыли,
Что для нас означает – закон.
Нас ломали, потом выпрямляли,
Шили левый и правый уклон.
Да, они-то всегда понимали,
Что для них означает – закон.
Так и жили – меж светом и тенью,
Меж людьми и почти не людьми.
Нарастало, как гул – постепенно,
То желанье сильнее любви.
Слаще мёда, дороже медали…
Покажи мне страну, покажи,
Где бы вдруг по закону сажали
За желание жить не по лжи.
Обсуждения Монолог бывшего политзэка