Поэт

Он спал в окурках и плевках,
Спал, не тоскуя.
Но все-таки сжимал в руках
Звезду ночную.
А мимо плыл гудящий люд,
Что им сиротство?
И до чего же люди пьют –
Почти до скотства.
Он просыпался и орал,
Брала брезгливость.
Какая, к черту, тут мораль,
Скажи на милость?
Почти из лужи воду дул.
Брел одиноко.
Но небосвод ему мигнул
Звездой далекой.
Свою хибару отпирал,
К столу садился.
Дрожа, текло из-под пера, -
Как свет струился,
Как эта самая звезда
В руке мерцала.
Судьба такого никогда
Не даровала.
Еще гудела голова,
Сводило руки.
Лились высокие слова
Из адской муки.
Мещане ахали, дивясь,
Ропща нелепо,
Что существует все же связь
Меж ним и небом.
Не душу музыке открыв,
А слух и тело,
Им недоступен был порыв –
Такое дело.
Господь при их рожденьи спал,
Устал, как видно:
И ничего-то им не дал,
Как ни обидно.
А этот? Дрянь, пропойца, мот!
Где справедливость?
И кто теперь им ниспошлет
Ту божью милость?
Он брел себе испить винца,
Потел с угара,
Не сознавая до конца
Величье дара.
Пуская сигаретный дым,
Гремел посудой.
А шестикрылый Серафим
Дремал покуда.