Грустная баллада о поэзии

Я выходил на сцену – и читал,
Интимно голос громкий понижая.
Передо мной был зал,
Обычный зал,
В нём стыла тишина сторожевая.
Но я-то знал, чем подкупить и взять,
Какое как вшептать стихотворенье.
И знал, где будет он рукоплескать
И, где молчать, храня недоуменье.
… Всё шло привычно,
Как всегда.
И вдруг,
Поведав про любовь, измену, муки…
За веерами хлопающих рук
Увидел я молящиеся руки.
Та девочка прижала их к щекам –
Она одна, не слыша всплесков зала,
Моим рукоплескательным стихам
Не хлопала…
Она им сострадала.
На донышках её прозрачных глаз
Мои стихи темнели болевые…
- Ах, глупая, - подумалось, - сейчас
Прочту тебе весёлые, смешные,
Хотя б вот эти…
Слушай про кота,
Который по утрам поёт мне песни.
Такая в этом мире пустота,
А с ним вдвоем теплей и интересней.
Ещё он может на исходе дня
Играть и веселиться вместе с нами…
Но девочка смотрела на меня
По-прежнему молящими глазами.
Как будто я кого-то схоронив,
Вдруг на поминках веселиться начал.
И я замолк,
И все стихи забыв,
Вдруг испугался, что она заплачет.
И полная моей красивой лжи,
Зрачками все темней светя и уже,
Поднимется и крикнет:
- Докажи,
Что с этой ложью ты кому-то нужен.
И стал я говорить слова не те,
Которые привычно брал из дома…
Подумалось, что в этой суете,
Друг другу мы постыдно незнакомы.
И одиноки на виду у всех,
И так разноязыки наши души,
Как будто все мы искупаем грех,
Который нас, и мучает, и душит.
Свой дар небесный стали мы стеречь,
И близостью друг друга только дразним.
Мы столько не отпраздновали встреч,
Что стали забывать про этот праздник.
Стихи читать,
И под гитару петь,
Неловко…
Но чужбинные донельзя,
Мы стали одиночеством болеть
До сладости
И нет страшней болезни.
И потому, как доктор врачевать,
Пытаемся одной святою ложью.
Поэт выходит перед залом врать,
Уверовав, что эта ложь поможет.
Что зал притихший ею оглушив,
Он выбрал лица, как мишени в тире,
Соединит хотя бы две души,
Хоть две судьбы
В разъединенном мире.
Поэзия – река,
Поэт – паром.
Но дно реки заносит ил и глина.
Скажите, вам
Страх немоты знаком?
Я столько раз за письменным столом
Склонял ночами голову повинно.
И понимал, что существую зря,
Ни для кого
И ничего не стою.
Поэзия – забавная игра,
Занятие трагически пустое.
Когда слова, как за рекой огни,
Мерцают и обманно, и неясно,
И подступают с бритвою опасной
К немому горлу
Без просвета дни…
Ну, графоманам, что тут говорить,
У них свои тревожные моменты.
И тянется невидимая нить –
Перерасчет строки на дивиденты.
Строчат, строчат крикливые стихи,
То оду впарят, то венок сонетов,
Но кошельки по-прежнему тихи
И ни вопросов нет и ни ответов.
Но есть желанье выпить-закусить,
И обозваться мыслящими, вроде.
Желание красиво говорить,
Духовная тоска о бутерброде.
Единой строчкой может прорасту,
Когда придет заветная пора.
Но душу оболгали за версту
Те ратники краплёного пера.
Оставим эти муки в стороне,
И личный вкус, и горечи привычки.
Из залежей поэзии в стране
Нужней ковать ключи, а не отмычки.
И наплевать, что будет делать зал,
Дарить цветы или ногами топать…
Ты, девочка, смотри в мои глаза,
Я не читал стихи,
Не надо хлопать.